– Что такого каталонского в стеклянном гробу? – спросила я. Моим переводчиком был Жорди Надаль, глава издательства, выпустившего мою первую книгу в Испании. Жорди был похож на героя фильма «Грек Зорба» и исповедовал философию carpe diem – он изъяснялся остротами и всегда следил, чтобы бокал был полон вина, а на тарелке лежали кальмар и паэлья.
– Каталонцы хотят быть ближе к своим умершим родственникам, – был ответ. «Глазея на них из-за стекла, как на животных в зоопарке? Какие, собственно, проблемы создают трупы?» – подумала я, но не сказала.
Я провела в Испании целую неделю, рассказывая в интервью для национальной прессы о том, как современные похоронные бюро держат семьи умерших подальше от тел их родственников. В «Альтиме» читали эти интервью, поэтому было чудом, что они проявили интерес к альтернативным методам, какого я не увидела ни в одной американской похоронной корпорации, и позволили мне навестить их. Я не хотела выпускать удачу из рук.
Нельзя сказать, что нам совсем удалось избежать неловкости. Один сотрудник, пожилой джентльмен, спросил меня, понравилось ли мне в Барселоне.
– Здесь великолепно, мне не хочется уезжать. Возможно, я останусь здесь и поступлю на работу в «Альтиму», – в шутку сказала я.
– Мы не наймем вас с вашими взглядами, – отшутился он не без некоторой резкости в голосе.
– Есть ли в испанском языке такая поговорка: «Держи друзей близко, а врагов – еще ближе»?
– А, да, – он поднял брови. – Так и поступим.
Люди, с которыми я говорила в Барселоне (обычные горожане и работники похоронной сферы), жаловались на поспешность похоронного процесса. Все уверены, что тело нужно похоронить в течение двадцати четырех часов, но никто не знает почему. Стремясь поскорее закончить дело, на родственников умершего давят похоронные бюро. Директора похоронных бюро, в свою очередь, заявляют, что это семьи покойных «хотят все сделать как можно скорее, скорее, скорее, чтобы успеть до того, как после смерти пройдут сутки». Все ощущают себя в ловушке двадцатичетырехчасового колеса для хомячка. Теории, объясняющие такое жесткое временное ограничение, разнообразны: от исторических причин, вроде мусульманского прошлого Испании (ислам требует, чтобы тело было захоронено до захода солнца), до теплого средиземноморского климата, в котором разложение происходит гораздо быстрее, чем во всей остальной Европе.
До XX века бытовало мнение, что труп – это опасная субстанция, распространяющая болезни. Имам доктор Абдулхалил Саид в интервью BBC объяснил, что мусульманская традиция хоронить мертвых в первые двадцать четыре часа «была способом защитить живых от возможных санитарных проблем». Еврейская традиция следует похожим правилам. Такие страхи побудили развитое мировое общество возвести защитные преграды между мертвецом и его родственниками. Соединенные Штаты, Новая Зеландия и Канада применяют бальзамирование, подготавливая тело с помощью химикатов. Здесь, в Барселоне, тело прячут за стеклом.
Сдвиг к устранению этих преград был довольно медленным, несмотря на то, что Всемирная организация здравоохранения пояснила, что даже в ситуациях массовых смертей «вопреки всеобщей убежденности, нет никаких доказательств, что трупы создают риск „эпидемических“ заболеваний».
Центры по контролю заболеваний говорят об этом еще более прямо: «Вид и запах разложения неприятны, но они не представляют опасности для здоровья общества».
Помня об этом, я спросила Жозепа, владельца похоронного бюро, разрешают ли они родственникам оставлять у себя тела без защитных стеклянных коробок. Хотя Жозеп и настаивал, что они редко встречаются с такими запросами, он пообещал, что они будут соглашаться на них и отправлять своих сотрудников домой к умершему, чтобы «закрыть отверстия».
Мы спустились на грузовом лифте вниз и вошли в зону подготовки тел. В Испании тела так быстро подвергают сепультура или инсинерар, что их редко бальзамируют. В «Альтиме» есть специальная комната с двумя металлическими столами, но полностью тела бальзамируют только тогда, когда перевозят в другую часть Испании или другую страну. В отличие от США, где бальзамировщик должен долго учиться в школе похоронных дел, а затем пройти стажировку, в Испании все обучение проводится внутри компании. «Альтима» гордится тем, что их сотрудников обучают эксперты из Франции, «в том числе человек, который бальзамировал леди Ди!».
В комнате для подготовки тел в одинаковых деревянных гробах лежали две одинаково старые женщины в одинаковых кофтах на пуговицах, с одинаковыми распятиями вокруг шеи. Две сотрудницы «Альтимы» склонились над одной из них и сушили феном ее волосы. Двое сотрудников-мужчин склонились над другой, натирая ее лицо и руки жирным кремом. Эти покойники готовились подняться наверх, чтобы улечься в стеклянном гробу или за стеклянной стеной.
Я спросила у Жорди, видел ли он когда-нибудь мертвых вот так, без стеклянной преграды. Со своей обычной живостью он признал, что не видел, но сказал, что вполне готов к такой встрече.
– Увидеть истину, подобную этой, – всегда изысканно, – объяснил он. – Это дает тебе то, что ты заслуживаешь как человек. Это дает величие.
* * *Жоан был более седой копией своего брата Жозепа. Он управлял Cementiri Parc Roques Blanques («Белые скалы»), одним из кладбищ «Альтимы». В Испании все кладбища общественные, но частные компании, такие как «Альтима», могут заключать временные контракты на управление ими. Электрический гольф-кар сновал туда-сюда по холмам, проезжая мимо наземных мавзолеев и колумбариев. Яркими вспышками цветов, лежащих на плоских гранитных надгробиях, «Белые скалы» напоминали типичное американское кладбище.
Однако кое-что существенно отличалось. Жоан связался со смотрителем кладбища, чтобы тот присоединился к нам на одном из холмов. Наверху не было могил, только три неброские крышки люков. Смотритель наклонился, отпер массивные висячие замки и отодвинул металлические диски. Я присела на корточки позади него и заглянула внутрь. Под крышками открылись глубокие лазы, вгрызавшиеся в холм, доверху наполненные мешками с костями и кремированными останками.
Житель Северной Америки ужаснется при мысли об идиллическом кладбище, скрывающем в себе массовые захоронения сотен комплектов останков. Но на испанском кладбище это обычное дело.
Мертвец на «Белых скалах» ложится в могилу в земле или в стене мавзолея, но он не покупает себе дом на кладбище. У него есть лишь договор об аренде, и срок его пребывания в могиле ограничен.
Прежде чем тело будет похоронено, родственники покойного должны заключить договор аренды минимум на пять лет, пока происходит разложение. Когда от трупа останутся только кости, он присоединится к собратьям в общей яме, освобождая место для недавно умерших. Единственное исключение делается для забальзамированных тел (еще раз, это редкость в Испании). Этим телам может понадобиться больше времени для преобразования – около двадцати лет. Команда Жоана периодически заглядывает к забальзамированным покойникам, чтобы сказать: «О, ладно, приятель, ты еще не готов!» И тело остается в могиле или настенном склепе, пока не будет готово присоединиться к общему клубу
