Еще через год, 4 января 1820 года, родился второй сын, Гриша. Он оказался очень похож на своего прадеда Степана Михайловича – «голубыми глазами и шириной склада».
В старом доме становилось тесновато, неудобно. К тому же появились трения между молодым и старым поколениями. По свидетельству Ивана Аксакова, восходящему, несомненно, к рассказам родителей, в матери Сергея Тимофеевича произошла чуднáя перемена. «Некогда блистательная, страстная Мария Николаевна превратилась в старую, болезненную, мнительную и ревнивую женщину, до конца жизни мучимую сознанием ничтожества своего супруга и в то же время ревновавшую, ибо она чувствовала, что он только ее боится, но что она утратила его сердце».
Но еще страннее казалась перемена в отношениях Марии Николаевны к сыну. «Страстно любимый Сережа был разлюблен ею, как скоро он женился. Оба старика чувствовали, что Сереженька вышел из их среды».
По своему духовному развитию Ольга Семеновна превосходила свекровь. Как некогда Мария Николаевна тяготилась отсутствием широких литературных интересов у своего мужа, так томило Ольгу Семеновну «совершенное равнодушие к интересам общественным» у ее свекрови. У самой Ольги Семеновны эти интересы приобрели стойкий характер еще под влиянием отца, генерала Заплатина. Чересчур суровым казался ей быт заволжских помещиков по сравнению с жизнью на юге России: не было любви к природе, к цветам, не заботились о поддержании чистоты и уюта.
Молодые мечтали о своем собственном очаге. И в 1821 году Тимофей Степанович согласился наконец отделить сына, передав ему село Надежино в Белебеевском уезде Оренбургской губернии, в ста верстах от Ново-Аксакова. Это то самое село, которое в «Семейной хронике» фигурирует под названием Парашино и где тиранствовал над крепостными и домашними Куроедов (по «хронике» – Куролесов). После смерти вдовы Куроедова Надежино досталось Аксаковым.
Но прежде чем поселиться в своей вотчине, молодые решили всей семьей съездить в Москву. Здесь они провели зиму и весну 1820–1821 годов.
Изголодавшийся по дружескому общению, Сергей Тимофеевич с головой погрузился в литературную и театральную жизнь. Возобновились старые связи, возникло много новых.
Среди новых знакомых Аксакова были Александр Иванович Писарев, талантливый водевилист, в ту пору еще ученик Благородного пансиона при Московском университете; известный поэт, автор сатир Иван Михайлович Долгорукий (Долгоруков).
Подружился Аксаков и с Михаилом Николаевичем Загоскиным, с которым познакомился еще раньше, в Петербурге. Теперь они перешли на «ты». Загоскин еще не написал свое самое знаменитое произведение – исторический роман «Юрий Милославский» (1829), но уже был широко известен как автор комедий.
Новые друзья Сергея Тимофеевича – и Писарев, и Долгорукий, и Загоскин – имели между собою много общего. Все были остроумны и склонны к насмешке; все были находчивы в беседе, не лезли за словом в карман (с Долгоруким, чтобы поддержать разговор, обычно сажали за стол двух говорунов – один не выдерживал…); все имели пристрастие к живой, разговорной, простонародной русской речи. Аксакова всегда влекло к таким людям.
Общительный и увлекающийся, Сергей Тимофеевич мигом сплотил вокруг себя тесный кружок. В его маленькой квартирке на Сенной у Смоленской площади помимо названных лиц бывали и Н. Ф. Павлов, поэт и писатель, будущий автор нашумевших «Трех повестей», поэт М. А. Дмитриев, А. А. Шаховской, Ф. Ф. Кокошкин и многие другие. Здесь читали новые произведения, заучивали роли, спорили, играли допоздна в карты.
И не замечали тесноты и неудобства квартирки, в которой обитал уже не одинокий холостяк, а большая и все увеличивающаяся семья. Весною 1821 года здесь же, на Сенной, у Аксаковых родился пятый ребенок – дочка Ольга.
Новая жизнь увлекла и жену Сергея Тимофеевича, чьи высокие устремления и интерес к литературе наконец-то стали получать постоянную пищу. В тесном аксаковском салоне Ольга Семеновна начинала входить в роль и гостеприимной обаятельной хозяйки, и чуткой, внимательной слушательницы – своего рода третейского судьи в возникавших спорах.
По характеру Ольга Семеновна и ее муж во многом были противоположны. Строгий ригоризм с одной стороны и полная раскованность – с другой. «Сергей Тимофеевич, – рассказывает Иван Аксаков, – любил жизнь, любил наслаждение, он был художник в душе и ко всякому наслаждению относился художественно. Страстный актер, страстный охотник, страстный игрок в карты, он был артистом во всех своих увлечениях, – и в поле с собакой и ружьем, и за карточным столом. Он был подвержен всем слабостям страстного человека, забывая нередко весь мир в припадке своего увлечения». Ольга Семеновна, напротив, отличалась сдержанностью и не любила излишеств.
Можно было ожидать, что при таком несходстве характеров возникнут диссонансы, но этого не произошло. Взаимное уважение, сходство взглядов, постоянная забота о детях брали верх над различиями и разногласиями. Примиряющую роль играла и свойственная Аксакову снисходительность, или, как удачно выразился Иван Аксаков, «теплая объективность». «Хотя Сергей Тимофеевич вовсе не разделял ригоризма своей жены, но он именно умел ценить людей вне своей личной природы. Он уважал высоко свою жену и все ее нравственные требования, хотя в личной своей жизни шел нередко им наперекор».
Страстность и порывистость Аксакова Ольга Семеновна не подавляла, но уравновешивала и умеряла.
В Москве Сергей Тимофеевич продолжал свои литературные занятия. В 1821 году отдельным изданием вышел его перевод X сатиры Буало. Произведение французского писателя Аксаков приспособил к времени и обстоятельствам, то есть переложил на русские нравы.
Признание Аксакова как литератора выразилось в том, что 8 марта 1821 года его единогласно избрали в действительные члены Общества любителей российской словесности при Московском университете. «Это было мне очень приятно и лестно», – вспоминал Сергей Тимофеевич.
Продолжал он и свои актерские пробы, приняв участие в любительском спектакле «Два Фигаро», показанном в доме Кокошкина у Арбатских ворот. Аксаков, игравший роль графа Альмавивы, удостоился одобрения И. М. Долгорукого и многих других зрителей. Под влиянием успеха Сергей Тимофеевич написал стихи – «плохие» вирши, по его более поздней оценке, но свидетельствующие о том, как серьезно относился он к своим театральным занятиям.
Любовь к искусству – ты питай меня всегда.От предрассудков всех души моей свободнойНе покидай в сей жизни никогда!Летом Сергей Тимофеевич со всем семейством отправился в свою вотчину, в Надежино, где прожил безвыездно до осени 1826 года.
В Надежине Аксаковым пришлось испытать немало бед. Сгорел господский дом. Умерло трое детей: родившаяся еще в Старо-Аксакове девочка и двое новорожденных сыновей.
Но семья продолжала расти: появились на свет еще два мальчика: Иван (26 сентября 1823 года) и Миша (8 сентября 1824 года).
Одной из причин переезда Сергея Тимофеевича в деревню было желание поправить денежные
