Как же тяжело, когда вокруг столько неизвестности! Но зато мой Никита, кажется, хочет меня вернуть – ждет у выхода из медкабинета и улыбается так, что сердце замирает, и я, отгоняя лишние мысли, понимаю – все было не зря!
Глава 10
Счастье не в аггру, а в его количестве
Следующие два дня прошли как в тумане. Прекрасном и волшебном, исполняющем мечты. И я должна была бы быть невероятно, просто обалдеть как счастлива, но… не была. Парадокс, но чем больше проявлял Никита инициативы, чем чаще он на меня смотрел, тем настырнее мне вспоминалось все плохое, что было в наших отношениях. И появлялась даже некая обида, которой раньше не было места. В том, что вспоминалось мне не только это, но и кое-что, а вернее, кое-кто еще, возмутительно синеглазый и никакого отношения к Никите не имеющий, я предпочитала не признаваться даже самой себе. Тем более что он, этот синеглазый кое-кто, кажется, меня избегал.
На третий день я решила отказаться от какого бы то ни было общения с Никитой, по крайней мере до вечера, чтобы привести мысли в порядок и понять, наконец, что происходит. А еще мне хотелось, чтобы киару пришел меня навестить. Говорят, он заходит к тем, кто безвылазно сидит в своих каютах. Пересчитывает, наверное. Так, может, и ко мне заглянет? Не знаю, зачем мне это, но почему-то хочется.
Идея оказалась неудачной. Или же, наоборот, чересчур удачной, как посмотреть.
Нет, киару так и не пришел, и, думаю, не пришел бы, даже сиди я безвылазно трое суток, но я не выдержала и одних. Из-за Улы.
Пока я целыми днями пропадала не пойми где, появляясь только ненадолго, у нас были почти идеальные отношения, теперь же, когда я провела с ней десять часов в одном маленьком помещении, я почти физически чувствовала, что она меня истово ненавидит. Нет, она ничего такого не говорила и не делала, лишь избегала на меня смотреть и демонстративно утыкалась в электронную книгу, стоило мне поднять глаза, но я ощущала, как обстановка становится тяжелой, практически невыносимой. Не думаю, что она имела что-то именно против меня – вроде бы я не успела ничем ей навредить, скорее присутствие любого незнакомого человека ее тяготило, а идти ей было некуда: каюта – самое личное и уединенное место на этом корабле, и оно, увы, одно на двоих.
Так что ушла я, и с облегчением вздохнула, стоило только переступить порог. Вот только куда пойти?
К Никите идти не хотелось, несмотря на его приглашения. А возможно, даже и благодаря им. Попытка привести мысли в порядок мало что дала – меня до сих пор разрывали противоречивые чувства и стремления. С одной стороны, я до сих пор его любила, в этом я уверена, с другой… мне стало вдруг очень обидно. Во-первых, он меня бросил, толком ничего не объяснив. Не знаю, какие объяснения хотелось мне услышать и какие меня бы успокоили, но какие-то хотелось, я ведь всю голову себе тогда сломала, пытаясь понять, а что же со мной не так? В чем, где и когда я ошиблась? Почему, ну почему?..
Во-вторых, вспомнился недавний случай в примерочной магазина с какой-то непонятной мажоркой, да и вообще это его подозрительное поведение… Можно было, конечно, предположить, что он меня бросил, чтобы не втягивать в свои проблемы, но я усилием воли запретила себе рассматривать данный вариант. И всерьез и сколько-нибудь вообще. Как бы мне ни хотелось, но это не в характере Никитоса – так продумывать свои поступки и их последствия, да и времени прошло довольно много… а жаль, очень жаль. Весьма романтично было бы.
В общем, к Никитосу – нет, ни за что. И если он вдруг прозрел и все осознал, на что я очень надеюсь и в чем уже почти что уверена, пусть теперь сам за мной бегает. Я не собираюсь сдаваться сразу, а то решит еще, что я готова принять его в любой момент после любых выходок. Тогда куда? Нет, в каюту киару – ни за какие коврижки, вообще не понимаю, почему это пришло мне в голову. Наверное, потому что мне известно очень мало помещений на этом корабле. Своя каюта, каюта киару, столовая и то, где нас собрали вчера перед отлетом. Я даже каюту Никитоса не знаю!
Точно! Пойду в тот зал, в который нас в самом начале привели, не думаю, что там много народа. А если кто и есть, то ничего, я не Ула, они мне не помешают, да и я им наверняка тоже.
Увы, но права я оказалась далеко не во всем. Народа было действительно немного – всего два человека, он и она, но я им помешала и даже очень. Уверена, что если бы я пришла на пару минут позже, застала бы посреди самого процесса, но я пришла рановато – они только лишь целовались, отвратительно страстно, и, кажется, уже готовились прилечь на один из диванчиков, расположенных вдоль стен. Мне стало очень-очень больно, я с трудом вдохнула неожиданно вязкий и сопротивляющийся воздух и сказала громко и зло:
– Простите, не хотела вам мешать. Но, вообще-то, это общественное место!
На самом деле помешать я очень даже хотела. И не только помешать, но и выдрать кое-кому белесые волосы – не помню, как зовут эту очередную пассию Никитоса, и как он только успел, был же со мной почти все время с отлета?! А самого его кастрировать. «Не доставайся же ты никому» – по-моему, чудесный принцип. Несколько часов назад обнимал меня, а теперь?! Кажется, я начинаю понимать того, кто сломал ему руку. Может, это за дело было?
Признаться честно, где-то в глубине души я рассчитывала на скандал. Что Никита сейчас упадет на колени, будет извиняться, каяться, как-то испугается хотя бы, ну или еще что, но не тут-то было.
– Машуля, – сказал он, оборачиваясь и блаженно улыбаясь. – А я искал тебя, но не нашел! Какая ты красивая! Давай я тебя поцелую!
И, оставив свою бледную моль, шагнул ко мне, протягивая руки.
– Искал, но не нашел и быстренько подыскал замену?! – спросила я, звенящим то ли от ярости, то ли от слез голосом. – Что, так приперло?
Никиту не проняло. Он обернулся на свою партнершу по французским поцелуям, глупо улыбнулся и, сделав еще шаг, схватил меня в
