– Думаешь, Норкросс ее трахает? – спросил Дон.
Фрэнк, сощурившись, посмотрел на него.
– Это маловероятно и неуместно.
Дон намек понял и молчал, пока Гас Вирин не подошел, чтобы спросить, не нужно ли им чего еще.
Как только он отбыл, заговорил судья Сильвер:
– И какие, по-твоему, у нас варианты, Фрэнк? Что думает по этому поводу Терри? – Кожа судьи приобрела тревожный сероватый оттенок. И говорил он невнятно, словно жевал табак.
– Вариантов у нас немного. Мы можем подождать, пока Норкросс выйдет из тюрьмы, но кто знает, когда это произойдет. Вероятно, еды в тюрьме предостаточно.
– Это точно, – подтвердил Дон. – Отбивных там, конечно, нет, но бакалеи хватит до конца времен.
– Чем дольше мы будем медлить, – продолжил Фрэнк, – тем больше будет слухов. И многие начнут думать о том, чтобы взять инициативу в свои руки. – Он ждал вопроса: А разве не этим ты занимаешься? – но никто его не задал.
– А если мы не будем медлить? – спросил судья.
– У Норкросса есть сын, и, разумеется, вы знаете его жену.
– Она – хороший коп, – кивнул судья. – Осмотрительная, дотошная. Все делает согласно букве закона.
Эрик, которого шериф Норкросс дважды штрафовала за превышение скорости, скорчил гримасу.
– Жаль, что ее нет с нами, – сказал Джиэри. Дон ему не поверил. С того самого момента, как Джиэри ухватил его за подмышку, словно марионетку, Дон понял, что Джиэри не из тех, кто согласен на вторые роли. – Но мы не можем найти ни ее, ни их сына. Будь они у нас, я бы сказал, что нам следует попытаться уговорить их убедить Норкросса отказаться от того, что он затеял с этой Блэк.
Судья Сильвер цокнул языком и уставился в чашку с кофе, к которому не притронулся. Ярко-желтые лимоны на его галстуке резко контрастировали с цветом кожи, подчеркивая нездоровый вид судьи. Мотылек кружил над его головой. Судья махнул рукой, отгоняя его, и мотылек приземлился на один из шаров-ламп, свисавших с потолка кафе.
– Так… – начал судья Сильвер.
– Да, – встрял Дон. – Так что нам делать?
Фрэнк Джиэри покачал головой и смел со стола несколько крошек в широкую ладонь.
– Мы сформируем ответственную группу. Из пятнадцати – двадцати надежных людей. Экипируемся. В управлении шерифа достаточно бронежилетов. И одному Богу известно, что там есть еще. У нас не было времени на инвентаризацию.
– Ты действительно думаешь… – с сомнением начал Рид Барроуз, но Фрэнк перебил его:
– В любом случае там есть полдюжины автоматических винтовок. Для тех, кто умеет с ними управляться. Остальные вооружатся «винчестерами» или пистолетами, а может, тем и другим. Дон нарисует нам план тюрьмы и снабдит всеми полезными деталями. Потом мы продемонстрируем Норкроссу нашу силу и предоставим ему еще один шанс передать женщину нам. Думаю, он согласится.
Судья задал очевидный вопрос:
– А если нет?
– Вряд ли он сможет нас остановить.
– На мой взгляд, это чересчур даже с учетом экстремальных обстоятельств, – заявил судья. – А где Терри?
– Терри… – Фрэнк стряхнул крошки на пол.
– Терри пьян, судья, – закончил Рид Барроуз, избавив Фрэнка от необходимости это говорить. Поэтому он (с мрачным лицом) сказал другое:
– Он делает все, что может.
– Пьян – значит пьян, – провозгласил Рид, и Верн Рэндл согласно кивнул.
– Тогда… – Судья коснулся крупного плеча Фрэнка, сжал его. – Надо полагать, тебе карты в руки, Фрэнк.
Пришел Гас Вирин с куском торта-мороженого. На лице хозяина кафе читалось сомнение. Кусок торта покрывал иней.
– Ты уверен, Дон?
– Какого хрена, – ответил Дон. Раз женщин, пекущих пироги, в этом мире не осталось, а он не желал жить без сладкого, придется рисковать.
– Э… Фрэнк? – спросил Верн Рэндл.
– Что? – отозвался Фрэнк. Это прозвучало скорее как: Что еще?
– Я подумал, а не отправить ли нам патрульный автомобиль, чтобы вести наблюдение за тюрьмой? На случай, если док решит вывезти ее и спрятать в другом месте.
Фрэнк посмотрел на него, потом хлопнул себя по голове. Сильно, с резким звуком, заставившим всех подпрыгнуть.
– Господи! Ты прав. Мне следовало сделать это сразу же.
– Я поеду, – вызвался Дон, разом забыв про торт-мороженое. Вскочил, зацепив бедрами стол, отчего чашки и тарелки задребезжали. Глаза Дона ярко блестели. – Мы с Эриком. Остановим любого, кто попытается въехать или выехать.
Фрэнк совершенно не доверял Дону, а Эрик был мальчишкой, но, возможно, все получится. Черт, это была лишь мера предосторожности. Он не думал, что Норкросс попытается вывезти женщину из тюрьмы. Скорее всего тюремные стены казались ему лучшей защитой.
– Хорошо. Но если кто-нибудь выедет, просто остановите их. Никакого оружия, ясно? Никаких перестрелок. Если они откажутся остановиться, просто следуйте за ними. И сразу же свяжитесь со мной.
– Не с Терри? – спросил судья.
– Нет. Со мной. Припаркуйтесь у съезда на дорогу к тюрьме, там, где она выходит на Уэст-Лейвин. Поняли меня?
– Так точно! – гаркнул Дон. Он уже был на задании. – Пошли, напарник. Поторопимся.
– Бесшабашный в погоне за несъедобной[52], – пробормотал судья, когда они ушли.
– Что, судья? – переспросил Верн Рэнгл.
Сильвер покачал головой. Он выглядел утомленным.
– Не важно. Господа, должен сказать, в целом мне совершенно не нравится, как развивается ситуация. Меня тревожит вопрос…
– Какой, Оскар? – спросил Фрэнк. – Какой вопрос?
Но судья ему не ответил.
5– Как ты узнала? – спросила Энджел. – Насчет ребенка?
Вопрос вырвал Иви из придорожного кафе «Олимпия», где глазами мотылька, сидевшего на шаре-лампе, она наблюдала за строившими планы мужчинами. Этим веселье не исчерпывалось, потому что происходило кое-что еще, гораздо ближе. К Клинту пожаловали гости. И скоро эти гости навестят и ее.
Иви села и вдохнула воздух тюрьмы Дулинга. Вонь дезинфицирующих средств проникала очень глубоко. Иви думала, что скоро умрет, и ей было грустно, но она уже умирала. Приятного было мало, но это был не конец… хотя сейчас все могло обернуться иначе.
Но есть и светлая сторона, сказала она себе. Мне больше не придется вдыхать запахи этого места, эту смесь лизола и отчаяния.
Она-то думала, что Троя воняла: горы трупов, пожары, рыбьи потроха, заботливо оставленные богам – примите нашу гребаную благодарность, ребята, именно этого нам и не хватало, – и эти глупые ахейцы, носившиеся по берегу, отказывавшиеся мыться, позволявшие крови спекаться до черноты на солнце и вызывать ржавчину сочленений доспехов. Это не шло ни в какое сравнение с всепроникающей скверной современного мира. В те дни, до появления лизола и отбеливателей, она была молода и легко поддавалась эмоциям.
Однако Энджел задала совершенно логичный вопрос и говорила вполне здраво. Во всяком
