– Я знаю о твоем ребенке, потому что читаю мысли. Не всегда. Но достаточно часто. Мысли мужчин мне читать легче – они проще, – но с женщинами тоже неплохо получается.
– Тогда ты знаешь… Я не хотела.
– Да, знаю. Я проявила по отношению к тебе излишнюю жесткость. Тогда. Извини. Слишком многое происходило одновременно.
Извинение Энджел проигнорировала. Она сосредоточилась на том, что ясно помнила, на том, что немного утешало, служило пусть крошечным, но источником света, когда темнота сгущалась и не было ни единой бодрствующей души, с которой она могла бы поговорить, чтобы хоть отчасти сбросить с себя тяжкий груз содеянного.
– Мне пришлось это сделать. Каждый из мужчин, которых я убила, причинил мне боль или причинил бы, если бы я дала ему шанс. Я не хотела убивать малышку, но не могла допустить, чтобы ей выпала такая же жизнь.
Вздох Иви больше напоминал всхлип. Энджел говорила правду, всю правду и ничего, кроме правды, но правду бытия в том времени и месте, где ее жизнь просто не сложилась. Конечно, шансы на то, что жизнь Энджел могла сложиться, в любом случае стремились к нулю: она была плохим, безумным человеком. Но она говорила правду: мужчины причиняли ей боль – и, вероятно, со временем причинили бы боль и новорожденной девочке. Те мужчины и им подобные. Земля ненавидела их, но ей нравилось удобрение, в которое превращались их кровожадные тела.
– Почему ты плачешь, Иви?
– Потому что чувствую все это, и мне больно. А теперь помолчи. Позволь еще раз процитировать «Генриха Четвертого»: поднят зверь[53]. У меня дела.
– Какие дела?
Словно в ответ открылась дверь в дальнем конце коридора крыла А, и послышались шаги. Прибыли доктор Норкросс, дежурные Мерфи и Куигли, а также двое незнакомцев.
– Где их пропуск? – крикнула Энджел. – У этих двоих нет пропусков!
– Тихо, я сказала, – велела Иви. – Или я заставлю тебя замолчать. У нас был разговор по душам, Энджел, так что не порти впечатления.
Клинт остановился перед камерой Иви. Женщина встала с ним рядом. Под ее глазами виднелись багровые мешки, но сами глаза были яркими и внимательными.
– Привет, Микаэла Коутс, также известная как Микаэла Морган. Я Иви Блэк. – Иви просунула руку между прутьями. Тиг и Рэнд инстинктивно шагнули вперед, но Клинт вытянул руки, чтобы остановить их.
Микаэла без колебаний пожала протянутую ладонь.
– Как я понимаю, вы видели меня в новостях.
Иви тепло улыбнулась.
– Боюсь, я не большая поклонница новостей. Они нагоняют тоску.
– Тогда откуда вы знаете…
– Позволите называть вас Микки, как это делает ваш приятель доктор Фликинджер?
Гарт подпрыгнул.
– Сожалею, что вам не удалось встретиться с матерью, – продолжила Иви. – Она была хорошим начальником тюрьмы.
– Черта с два, – пробормотала Энджел, а когда Иви угрожающе откашлялась, добавила: – Хорошо, я молчу, молчу.
– Откуда вы знаете?.. – начала Микаэла.
– Что ваша мать – начальник тюрьмы Коутс? Что вы взяли псевдоним Морган, потому что один глупый сексуально озабоченный профессор журналистики сказал вам, что телевизионная аудитория склонна запоминать аллитеративные имена? Ох, Микки, вам не следовало спать с ним, но, думаю, вы и сами теперь это понимаете. По крайней мере, выкидыш избавил вас от необходимости трудного выбора. – Иви цокнула языком и покачала головой, отчего ее черные волосы взметнулись.
Лицо Микаэлы, за исключением покрасневших век, стало мертвенно-бледным. Когда Гарт обнял ее за плечи, она схватилась за его руку, как утопающая за спасательный круг.
– Откуда вы это знаете? – прошептала Микаэла. – Кто вы?
– Я женщина, услышь мой крик[54]. – Иви вновь рассмеялась. Весело, словно зазвенели колокольчики. И повернулась к Гарту. – Что касается вас, доктор Фликинджер, позвольте дать вам дружеский совет. Вам необходимо соскочить с наркоты, и как можно скорее. Одно предупреждение от вашего кардиолога вы уже получили. Второго не будет. Продолжите курить эти кристаллы – и обширный инфаркт, который оборвет вашу жизнь, случится… – она закрыла глаза, словно ярмарочная гадалка, потом резко открыла, – через восемь месяцев. Может, девять. Скорее всего, когда вы будете смотреть порнушку со спущенными штанами и тюбиком «Лубридерма» под рукой. До вашего пятьдесят третьего дня рождения.
– Не самое худшее, – пробормотал Гарт дрогнувшим голосом.
– Разумеется, это если вам повезет. Если останетесь здесь с Микаэлой и Клинтом и попытаетесь защитить меня, слабую и беспомощную, а также остальных женщин, то скорее всего умрете гораздо раньше.
– У вас самое симметричное лицо, которое я когда-либо видел. – Гарт откашлялся. – Может, перестанете рассказывать страшилки?
Очевидно, Иви не могла перестать.
– Жаль, конечно, что у вашей дочери гидроцефалия и ей придется провести жизнь в интернате, но это не повод, чтобы причинять столько вреда своему прежде красивому телу и блестящему уму.
Дежурные таращились на нее. Клинт надеялся, что Иви докажет свое неземное происхождение, но это превзошло его самые смелые ожидания. Он словно озвучил эту мысль: Иви посмотрела на него… и подмигнула.
– Откуда вы знаете о Кэти? – спросил Гарт. – Как вы смогли это узнать?
Иви уже смотрела на Микаэлу.
– У меня есть агенты среди живых существ этого мира. Они рассказывают мне все. Они помогают мне. Похоже на «Золушку», но по-другому. К примеру, я предпочитаю крыс кучерам.
– Иви… мисс Блэк… это благодаря вам женщины уснули? Если так, вы можете их разбудить?
– Клинт, вы уверены, что это разумно? – спросил Рэнд. – Позволять этой даме брать интервью в тюрьме? Не думаю, что начальник Коутс…
Именно в этот момент в коридоре появилась Джанетт Сорли, держа в руке самодельный мешок, который она сделала из своей коричневой робы.
– Кто хочет гороха? – воскликнула она. – Кто хочет свежего гороха?
Иви, похоже, отвлеклась. Ее руки так сжали прутья решетки, что побелели костяшки пальцев.
– Иви? – спросил Клинт. – С вами все в порядке?
– Да. И хотя я понимаю, что времени у вас мало, Клинт, сегодня дел у меня невпроворот. Вам придется подождать, пока я закончу кое-что. – Потом добавила, обращаясь скорее к себе, а не к людям у ее камеры: – Сожалею, что приходится это делать, но ему все равно недолго осталось. – Пауза. – И он скучает по своей кошке.
6Судья Сильвер уже почти дошаркал до стоянки у кафе «Олимпия», когда Фрэнк догнал его. Капли дождя поблескивали на сутулых плечах старика.
Сильвер повернулся при его приближении – со слухом у него, похоже, был полный порядок – и тепло улыбнулся.
– Хочу еще раз поблагодарить тебя за Какао.
– Да ладно вам, – ответил Фрэнк. – Я выполнял свою работу.
– Верно, но с искренним состраданием. Мне стало легче.
– Рад это слышать. Судья, мне показалось, что у вас возникла какая-то идея. Поделитесь со мной?
Судья Сильвер обдумал вопрос.
– Позволишь говорить откровенно?
Его собеседник улыбнулся.
– Поскольку зовут меня Фрэнк[55], я ничего другого и не ожидаю.
Сильвер не улыбнулся в ответ.
– Ладно. Ты хороший человек, и я рад, что ты взял на себя эту работу, раз уж помощник шерифа Кумбс… скажем так, hors
