– Лично, может, и нет, но я права, так?
Элейн вылила остатки керосина на корни и отбросила канистру. Джанетт подумала: Ты не Элейн Наттинг, ты – Элейн Натс[69].
– Да, был мужчина, причинивший мне боль. Но я вернула должок с процентами. – Джанетт приблизилась к Элейн еще на шаг. Теперь их разделяло примерно пятнадцать футов. – Я его убила.
– Молодец, но ближе не подходи. – Элейн размахивала пистолетом из стороны в сторону, словно отгоняя Джанетт. Или стирая ее.
Джанетт сделала еще шаг.
– Некоторые говорят, что он это заслужил. Даже его бывшие друзья. Пусть верят в это, если хотят. А вот окружной прокурор не поверил. Более того, я сама не поверила, хотя была не в себе, когда это случилось. И никто не пришел мне на помощь, когда я в ней нуждалась. Короче, я его убила, но лучше бы этого не делала. Груз вины лежит на мне – не на нем. Я должна с этим жить. И живу.
Еще шажок, маленький.
– Я достаточно сильная, чтобы нести свою долю вины. Но у меня есть сын, которому я нужна. Он должен знать, как правильно взрослеть, и этому я могу его научить. Я больше никому не позволю мной распоряжаться, ни мужчине, ни женщине. Когда Дон Питерс в следующий раз попытается заставить меня подрочить ему, я его не убью, но я… я выцарапаю ему глаза, а если он ударит меня, буду царапать до самого мозга. Я больше не боксерская груша. Поэтому ты можешь взять все, что, по твоему мнению, знаешь обо мне, и засунуть в то место, куда не заглядывает солнце.
– Похоже, ты спятила, – сказала Элейн.
– Разве здесь нет женщин, которые хотят вернуться?
– Я не знаю. – У Элейн забегали глаза. – Вероятно, есть. Но они сбиты с толку.
– И потому ты решаешь за них?
– Раз больше никому не хватает смелости, – ответила Элейн (абсолютно не отдавая себе отчета, что говорит в точности как ее муж), – то да. В этом случае все ложится на мои плечи. – Она достала из кармана джинсов зажигалку для мангала. Белый тигр наблюдал и урчал – урчание это напоминало шум двигателя, работающего на холостых оборотах. На Джанетт он не смотрел, словно показывая, что от него помощи не будет.
– Надо полагать, детей у тебя нет? – спросила Джанетт.
На лице женщины отразилась обида.
– У меня дочь. Она для меня – свет в окошке.
– И она здесь?
– Разумеется. Здесь она в безопасности. И я прослежу, чтобы так оно и осталось.
– А что она говорит по этому поводу?
– Это не имеет значения. Она еще ребенок.
– Ладно, а как насчет женщин, которым пришлось оставить сыновей на той стороне? Разве они не имеют права воспитывать своих детей и уберегать их от опасности? Даже если им здесь нравится, разве на них не лежит эта обязанность?
– Знаешь, – Элейн самодовольно усмехнулась, – одного этого утверждения достаточно, чтобы понять, что ты глупа. Мальчики вырастают в мужчин. А от мужчин все беды. Они проливают кровь и отравляют землю. Здесь нам гораздо лучше. Да, у нас есть младенцы мужского пола, но они станут другими. Мы научим их быть другими. – Она глубоко вдохнула. Ухмылка стала шире, будто Элейн раздувала ее веселящим газом. – Этот мир будет добрым.
– Позволь мне уточнить еще раз: ты собираешься закрыть дверь в другой мир для всех женщин, даже не спросив их?
Улыбка Элейн поблекла.
– Они могут не понять, вот я и… я делаю…
– И что вы делаете, мадам? Помимо неприятностей? – Джанетт сунула руку в карман.
Появился лис и сел рядом с тигром. Красная змея тяжело проползла по кроссовке Джанетт, но та даже не посмотрела вниз. Она уже поняла, что эти животные не нападут. Они пришли из страны, которую какой-то проповедник в далекие дни ее счастливого детства, когда она еще ходила в церковь, назвал Мирным царством.
Элейн щелкнула зажигалкой. Вспыхнуло пламя.
– Я делаю ответственный выбор!
Джанетт вытащила ладонь из кармана и швырнула в Элейн пригоршню гороха. Элейн отпрянула, подняла руку с пистолетом, инстинктивно защищая лицо, и отступила на шаг. Джанетт подскочила к ней и обхватила за пояс. Пистолет выскочил из руки Элейн и упал на землю. Но зажигалку она держала крепко. Элейн потянулась и поднесла пламя к смоченным керосином корням. Джанетт стукнула запястьем Элейн о землю и выбила зажигалку, пламя потухло, но было поздно. Синие огоньки заплясали вдоль одного из корней, направляясь к стволу.
Красная змея скользнула вверх по Дереву, подальше от огня. Тигр лениво поднялся, подошел к горящему корню, поставил на него лапу. Дым поднимался вокруг нее, до ноздрей Джанетт долетел запах паленой шерсти, но тигр продолжал стоять. Когда он отошел, синих огоньков больше не было.
Когда Джанетт скатилась с женщины, та плакала.
– Я только хочу, чтобы Нане ничего не грозило… Я хочу, чтобы она выросла в безопасности…
– Я знаю. – Джанетт никогда не встречала дочь этой женщины и полагала, что никогда не встретит, но узнала голос истинной боли – душевной. Она сама часто ее испытывала. Джанетт подняла зажигалку для мангала. Осмотрела. Такая маленькая вещица могла закрыть дверь между мирами. И закрыла бы, если бы не тигр. Полагалось ли ему сделать это, задалась вопросом Джанетт, или он вышел за пределы дозволенного? А если так, будет ли он наказан?
Так много вопросов. Так мало ответов. Не важно. Она широко размахнулась и проследила, как зажигалка улетает прочь. Когда зажигалка исчезла в траве в сорока или пятидесяти футах от них, Элейн отчаянно вскрикнула. Джанетт наклонилась и взяла пистолет, собираясь сунуть его за ремень, но она носила коричневые тюремные штаны, так что никакого ремня у нее не было. Ремней заключенным не полагалось. Заключенные иногда вешались на ремнях. В ее штанах был карман, но неглубокий и по-прежнему забитый горохом: пистолет оттуда выпадет. Что же с ним делать? Выбросить – вот лучшее решение.
Но не успела она это сделать, как за спиной зашуршали листья. Джанетт развернулась с пистолетом в руке.
– Эй! Брось его! Брось пистолет!
На опушке стояла другая вооруженная женщина и целилась в Джанетт. В отличие от Элейн, эта держала пистолет обеими руками и широко расставила ноги, то есть знала, что делает. Джанетт, привыкшая подчиняться приказам, начала опускать руку с пистолетом, собираясь положить его на землю у Дерева, но подальше от Чокнутой Элейн, которая могла попытаться завладеть им. Когда Джанетт наклонилась, змея прошуршала по ветви над ее головой. Джанетт отпрянула и вскинула руку с оружием, чтобы защититься от какого-то падающего предмета. Раздался хлопок, потом тихое звяканье, словно две кофейные чашки стукнулись друг о друга в покачнувшемся буфете, и Джанетт услышала в голове
