Протоиерей закатил глаза и бревном рухнул на пол, старательно изображая обморок, но ресницы его глаз предательски подрагивали. Он понял, чьи это люди.
– Оказывается, какие мы чувствительные натуры! Ты прямо настоящий артист, святой отец! Браво!
Николай пару раз хлопнул в ладони. Затем, не торопясь, скинул на пол скрывающую ферязь хламиду и, вытащив из ножен шпагу, приставил её к горлу протоиерея. У того тут же, как по мановению волшебной палочки, открылись глаза. Они панически забегали из стороны в сторону и протоиерей истерично замахал руками.
– Отвезу-ка я тебя к царю. К нему сейчас как раз князь Ромодановский приехал. Вот ты на дыбе и покажешь им, как красиво умеешь падать.
– Это всё не я! Это не я всё замыслил! Не я! Меня подло заставили под страхом смерти! Я всё скажу!
– Кто тебя заставил? – холодно спросил Николай.
– Это всё придумка бывшего стрелецкого полковника Ивана Циклера! Он ныне думным дворянином пристроился! Но он лишь только шкуру сменил, а нутро своё поганое оставил всё как было! Это он мне угрожал! Он со своими дружками всё организовал, а меня под страхом смерти принудил исполнять свою паскудную волю!
– Проверим! – спокойно ответил сыскарь и спрятал шпагу обратно в ножны. – Вставай с пола, святой отец! Хватит без толку валяться, а то, не дай бог, ещё простудишься, а ты нам пока ещё здоровенький нужен! Сейчас поедем к твоим заговорщикам! Там всё про них мне подробно и расскажешь!
– А эти как? – Протоиерей указал на лежащих рядом с ним мертвецки пьяных подельников.
– Сонное зелье да вино ещё до рассвета на них будут действовать. Мы успеем обернуться, а Марфа послушает из соседней комнаты, как вороги себя ведут! Ежели что – кочергой их по голове хорошенечко огреет, а я их обоих свяжу для надёжности. Правда, Марфушка, присмотришь за нехристями? Кстати, где кочерга твоя?
Щёки у девушки вспыхнули румянцем. Она нахмурила брови, грозно топнула ногой и убежала в соседнюю комнату. Николай же, не обращая внимания на реакцию жены, крепко связал алтарника и его подельника по рукам и ногам. Воткнул им в рот по кляпу, чтобы те не шумели, да закрыл дверь комнаты на замок. Ключи забрал с собой, а настоящему хозяину постоялого двора приказал, несмотря ни на что, не пытаться открыть дверь ворогам. Даже если тати будут кричать и угрожать тому всякими земными и небесными карами.
– Узнаю, что своевольничал, прикажу тебя повесить, а постоялый двор уйдёт в царскую казну! – пригрозил Николай. – Когда вернусь, я с ворогами сам управлюсь!
Хозяин двора больше испугался за своё имущество, нежели за то, что его повесят. Двор – это кормилец не только его самого, но и всей его семьи. Лишиться кормильца – значит всей семье погибать от голода и холода или в холопы продаваться.
Уходя, Николай заглянул в комнату Марфы. Та сидела на бельевом сундуке с кочергой в руках, но отвернувшись от двери. Сыскарь подошёл к ней, присел на корточки рядом и взял за руку.
– Большое спасибо тебе за помощь в разоблачении татей, Марфуша. Я хотел, чтобы наш святой отец сам признался в содеянном. Ведь сведи их на допросе друг с дружкой – протоиерей всё отрицать будет. А так ты мне сильно помогла, и я благодарен тебе за это. Мы все вместе сделали большое дело без лишнего шума и пыли! Поверь, на этот раз будет гораздо лучше, Марфуша, если ты останешься на постоялом дворе и приглядишь за порядком! Ведь на хозяина постоялого двора сейчас никак нельзя положиться! – твёрдо произнёс Николай и пошёл прочь, так и не заметив, как жена обернулась, грустно посмотрела ему вслед и перекрестила его.
На дворе было ещё темно и морозно. Дворовый мальчишка за уздцы подвёл к крыльцу запряжённую лошадь. Сыскарь бесцеремонно вытолкнул через порог грузного протоиерея и указал ему на сани. Святой отец осторожно сошёл по ступеням, подошёл к саням и неловко сел в них да стал зябко кутаться в полушубок. Алексей Никифорович и Андрей Яковлевич вплотную сели рядом с ним, зажав его с двух сторон и многозначительно посмотрели ему в глаза. Священник всё понял без слов и обречённо склонил голову. Его спутники завязали ему рот, чтобы тот не смог криком предупредить заговорщиков, а чтобы не сбежал – связали ноги. Николай лихо запрыгнул в сани, дал подбежавшему мальчишке денежку и, щёлкнув кнутом в воздухе, задорно крикнул:
– Но-о! Пошла, родимая!
Мальчишка, радостно улыбаясь, открыл ворота, и сани выехали со двора. Сыскарь обернулся к протоиерею и, погрозив тому здоровенным кулаком, басом произнёс:
– Очень тебе не советую обманывать меня, а по приезде на место заранее каким-либо образом поднимать шум и предупреждать зачинщиков! Любые твои неразумные действия могут очень плохо отразиться на твоём здоровье! Перевести на более простой язык или и так всё понял?
Протоиерей только горестно вздохнул и указал головой направо, куда и нужно было ехать.
– Смотри, каким понятливым становится наш святой отец, когда того захочет! – усмехнулся Николай и повернул лошадь направо.
Теперь Андрей Яковлевич следил за вращениями головы пленника и его кивками и, подобно суфлёрам немого кино, транслировал сыскарю направление движения. Подъехали к одному из множеств похожих московских домов. В темноте они очень были друг на дружку похожи. Казалось, что в доме нет ни одной живой души: так тихо там было. Даже собак во дворе не было, хотя соседские разлаялись на всю округу, извещая всех о приезде чужаков. Николай не стал останавливаться напротив указанного протоиереем дома, а проехал дальше. Повернул за угол забора и только тогда остановился. Соскочив с саней, сыскарь вернулся обратно и осторожно выглянул из-за угла. Чёрный дом, куда они с друзьями хотели проникнуть, так и оставался внешне абсолютно безжизненным. Не скрипнула дверь, и в щелях забора не осветились окна. Даже дым из печной трубы не шёл. «Может, соврал нам протоиерей про заговорщиков или это вовсе не тот дом?» – подумал Николай. Он хотел уже вернуться к саням, чтобы посоветоваться с друзьями, но тут неожиданно услышал осторожный скрип калитки. Это открывалась калитка того самого чёрного дома. Из неё вышел мужичок в простой одежде. Он был совершенно не похож на сановитого заговорщика-боярина, задумавшего государственный переворот.
Незнакомец немного постоял посреди улицы, опасливо осмотрелся и пошёл в противоположную от Николая сторону. Сыскарь крадучись двинулся следом, время от времени прячась за деревьями и выступами заборов. Пройдя пару улиц, человек остановился у такого же тёмного, безжизненного дома, вновь оглянулся по
