— Воды? — вяло предложила она.
— Воды?! — взъярилась Матильда. — Освободи нас, ты, мерзкая неряха!
Женщина перевела взгляд на меня:
— Воды?
— Позвольте, я опишу наши обстоятельства, — начала я. — Мы совершенно здравомыслящие девушки, которых самым злодейским образом похитили в Гайд-парке и заперли в этом ужасном дурдоме. Я вижу, вы женщина сострадательная. Не будете ли вы столь любезны попросить кого-нибудь из врачей почтить нас своим визитом?
— А что мне за это будет?
К счастью, я была готова к такому повороту:
— Вы ведь старая дева, верно, дорогая?
Она непонимающе нахмурилась:
— И что с того?
— Видите ли, я знаю одного сапожника из Бристоля, который как раз подыскивает себе невесту. Ему особенно нравятся необъятные любительницы ковырять в носу. — Я ободряюще улыбнулась ей. — И я с радостью расскажу ему о вас, если только вы попросите доктора навестить нас.
— Ненавижу Бристоль, — сказала толстуха.
— Вы должны нам помочь! — заорала Матильда.
— Ненавижу Бристоль, — повторила толстуха.
Она вышла и заперла за собой дверь.
Медленно потянулись часы. Не знаю точно, сколько времени мы так просидели. Матильда перестала бушевать и затихла.
— Твоя мама наверняка поднимет тревогу, — сказала я с надеждой.
— Конечно, поднимет, — огрызнулась Матильда. Её прическа растрепалась, лепестки цветов, украшавших волосы, осыпались нам под ноги и лежали на полу будто подснежники. — Мама будет вне себя, когда обнаружит, что я не вернулась домой. Если потребуется, она поднимет на ноги всю британскую армию!
Звучало страсть как обнадёживающе.
— А бабушка и вовсе такое устроит! — продолжала Матильда. — Если, конечно, у неё не разорвётся сердце от потрясения. После гибели Ребекки она не переживёт, если с ещё одной из Баттерфилдов случится беда.
— Твоя кузина жива, — услышала я собственный голос.
Матильда рассмеялась. Да, рассмеялась! И я не могла её за это винить.
— Что ты сказала?
— Я сказала, что твоя двоюродная сестра жива. — Я прислонилась спиной к стене и опустилась на холодный пол. — Это ужасающе долгая история, которая пока не закончилась, но факт остаётся фактом: я видела Ребекку, и она жива.
— Может, правильно тебя сюда посадили, Покет. Ты чокнутая.
— Алмаз Тик-так не просто убивает. Он делает нечто большее, — тихо сказала я.
Матильда уселась рядом со мной, натянув на колени подол бального платья:
— Но как такое возможно?
— Когда она надела ожерелье с алмазом Тик-так, её душа перенеслась в мир под названием Проспа. Ей там плохо, она ужасно страдает, но я изо всех сил стараюсь её вызволить.
— Ожерелье сейчас на тебе? — Глаза Матильды хищно сверкнули в полумраке темницы. — Может, алмаз поможет нам выбраться отсюда… Он при тебе, Покет?
Боль утраты сдавила моё сердце. Я покачала головой.
— Врёшь! — прошипела Матильда.
Прежде чем я успела ответить, дверь с душераздирающим скрипом отворилась. Бледный свет хлынул из коридора в нашу тесную каморку. Врач… Это пришёл врач, кто же ещё!
Но тут я услышала постукивание трости по полу, размеренное, как тиканье старых часов. И от этого звука меня пробрал озноб. Не может быть! Ведь не может, правда? Выражение растерянности и недоумения появилось у меня на лице в ту самую минуту, когда на пороге сырой темницы возникла леди Элизабет Баттерфилд.
— Добро пожаловать, — сказала она.
Матильда и я разом вскочили на ноги, наши цепи зловеще зазвенели.
— Вы не представляете, как я счастлива вас видеть, дорогая! — воскликнула я, одарив леди Элизабет благодарной, хотя и несколько растерянной улыбкой. — С нами тут такой ужас приключился! Нас похитили. Втолкнули в эту каморку. Приковали к стене. Правда, Матильда?
Та не ответила. Она лишь молча ухмылялась.
— Это правда, Матильда? — спросила леди Элизабет, сверля внучку взглядом.
— До последнего слова, бабушка.
— Рада слышать, — хмыкнула она.
Как странно! Я почувствовала, что суть происходящего отчасти ускользает от меня. Как прикажете понимать этот их разговор? Всё стало ясно, только когда Матильда наклонилась и с лёгкостью избавилась от браслета на щиколотке. Замок на нём оказался не заперт.
Она сбросила кандалы и встала рядом с леди Элизабет.
Я покачала головой:
— Не понимаю.
Леди Элизабет подняла трость и направила её на меня:
— Ты забила Ребекке голову опасной чепухой, и именно это, я ни минуты не сомневаюсь, привело к её гибели. Ты испортила бал в честь дня рождения Матильды, сделав мою внучку посмешищем для всего Саффолка. Твоими стараниями на имя Баттерфилдов легла тень позора и трагедии. Ты во всём виновата, мисс Покет!
— Бабушка не верила, что ты настолько глупа, чтобы попасться на наш маленький розыгрыш, — весело добавила Матильда. — Но я убедила её, что это сработает.
— Мы выслеживали тебя много недель, — добавила леди Элизабет с глубоким удовлетворением.
— Так всё, что произошло этой ночью, было… — Я не договорила. Это было слишком ужасно, чтобы произнести вслух.
— Всё, что произошло этой ночью, было лишь началом, — сказала леди Элизабет. — Началом воздаяния за твои грехи, мисс Покет.
Старая перечница ничуть не изменилась. Голова как грецкий орех. Руки-крюки. Тощая, как скелет. Злобная до невозможности. Мисс Фрост предупреждала, что после смерти Ребекки леди Элизабет обрушит свой гнев на меня, но, увы, я не приняла её слова всерьёз.
— У вас ничего не выйдет, — твёрдо сказала я. — Человека нельзя запереть в сумасшедшем доме без распоряжения врача. Я точно знаю, я читала об этом в самых достоверных приключенческих романах.
Леди Элизабет фыркнула:
— Сколько романов я ни читала, мне всегда хотелось пристрелить автора. — Она обернулась к двери. — Профессор, зайдите!
Оказывается, он стоял в коридоре, слушая нас и ожидая, когда его позовут. Теперь врач быстро вошёл в каморку и заискивающе улыбнулся леди Элизабет.
— Профессор Сплюнгейт — один из самых уважаемых врачей в стране, — сообщила леди Элизабет. — И поскольку я состою в правлении этой лечебницы и вношу весьма щедрые благотворительные пожертвования, он любезно согласился освидетельствовать состояние твоего пошатнувшегося рассудка.
— Как ты себя
