Алеша разбирался в политике и знал языки, но его знания были бесполезными, и он, казалось, присутствует здесь наполовину, не освещенная фонариком часть его тела сливалась с темнотой. Полковник был самым опытным по части вооруженных конфликтов и подрывной деятельности, Вуд лучше всех ориентировался, что творится в Зоне, я… Наверное, мне просто больше всех нужно, и я самый мотивированный. Химик – голова, потому нить беседы держал он.
– Давайте так: каждый подробно излагает события последних дней. Я начну и расскажу все, что знал об экспериментах НИИ, потом – о своем походе за артом, по ходу повествования – о лечении и прочем, чтобы у вас не осталось сомнений, что я предатель. Вы будете внимательно слушать и задавать наводящие вопросы, потому что важное могло ускользнуть от моих глаз, со стороны всегда виднее.
– Н-да, ты и правда постарел. Раньше ничего от твоего глаза не укрылось бы, – съязвил я, Химик пропустил мою фразу мимо ушей и продолжил:
– Потом подключится Пригоршня. Скорее всего, нам откроется много нового. А потом мы разойдемся по комнатам. Думаю, что усну в полете до кровати. Начинаем?
Он начал издалека. Оказывается, когда у меня родилась Элина и семейные заботы поглотили с головой, Химик обивал пороги клиник, а потом, когда ему ненадолго стало лучше, отправился искать чудо в Зоне и нашел Иггельда, который помог ему и вселил надежду, что исцеление возможно. Так Химик начал искать арты для сложнейшей сборки, на это ушло несколько лет. Но недавно выяснилось, что раньше такую сборку уже использовали, участвовал при этом Зяблик, которого я ищу. В результате многие сталкеры, находившиеся в радиусе действия излучателя, теперь носят волю Иггельда. Скорее всего, сборку Иггельд брал для своей жены, которая то ли заболела вместе с детьми, то ли просто вышла из-под контроля и перестала его любить. Иггельд захотел сделать любимую послушной, но получил не тот результат – она вместе с детьми мутировала, эти мутанты до сих пор в подземелье.
Когда он смолк, заговорил я и заново пережил смерть друга и его сына, отъезд Олеси в Крым, помощь и предательство Литвинова. Недавний поход к Спруту встал перед глазами, и о нем я рассказал, и тут Химик перебил меня:
– У него я тоже был! Но он предупредил меня весьма пространно, почему же прямо не сказал?
Я тоже вспомнил кое-что:
– Теперь понятно, что значили его слова: «Получится не с первого раза». Выходит, это мой второй раз. Спрут не помнит прошлого, он и свои пророчества сразу же забывает.
– Тогда ясно.
Пришла пора распутывать самое непонятное для меня: историю с Литвиновым, он сначала бросился в бой и принялся помогать мне, а потом велел сворачивать операцию. Химик молча кивал, когда я закончил, попросил подробнее рассказать о лидерах партии и отношениях внутри этой замкнутой системы, я выполнил просьбу, смолк. Химик зевнул, потирая щетинистый подбородок, и глубоко задумался.
– Скорее всего ваш лидер и Иггельд заодно. Что обещал Иггельд, я не знаю, скорее всего, мировое господство… Точно! У партии в руках средства массовой информации, телевидение, мощные площадки в интернете. Если ретранслировать импульс из Зоны в большой мир… Черт! – Химик вскочил и принялся мерить шагами комнату. – В прошлый раз у него это получилось, просто мы не узнали, не успели! Миллионы людей перестали себе принадлежать, мир превратился в кукольный театр… Иггельд мечтал изменить мир! А главный ваш, как его…
– Соловьев…
– Да! Он помогал Иггельду, который обещал, что обеспечит ему победу на выборах. И он сдержал бы обещание, но сам Соловьев попал бы под импульс. Как-то так. Я хорошо знаю Иггельда, он фанатик и ради идеи пойдет на все.
– И какая же у него идея?
– Сделать людей идеальными. Дивный новый мир! Хорошая идея, если не брать в расчет, что некоторые мутируют от излучения. Кого из великих волновали проблемы меньшинства? Что касается Литвинова, его возмутили тайные игры за спиной, он попытался протолкнуться к кормушке, его туда не пустили, тогда он вынул козырь из рукава – тебя, Пригоршня. Его мотивация относительно артефакта – либо «так не достанься же ты никому», в этом случае у тебя был шанс выжить. Либо же, что более вероятно: «Соловьев, тебе все равно придется со мной считаться». Он своего добился, его приняли в дело, и он приказал своему человеку, тебе, Алеша, расправиться с Пригоршней. Вот и вся история.
Алеша слушал нас с кислым лицом, скрестив руки на груди, он все время молчал. Вуду наше решение нравилось, Полковник был в замешательстве. Наконец он сказал свое мнение:
– Я сюда направлялся, чтобы вспомнить прошлое и прикоснуться к неведомому, о котором столько слышал. Надо сказать, результат превзошел все мои ожидания. Сказать, что я удивлен, это не сказать ничего. Молодой человек… Извините, не привык употреблять прозвища…
– Андрей.
– Андрей, – повторил он. – Если все, как вы говорите, вы безусловно правы, – Полковник перешел на «вы», выказывая свое зарождающееся уважение Химику.
Я изо всех сил гнал мысль о том, что Химик предатель, а значит, должен быть кто-то, сохранивший здравый рассудок, и этот кто-то – Полковник.
– Мы меняем план действий? – поинтересовался Алеша.
– А он был? – вскинул бровь Химик.
Делиться с ним я пока не собирался.
– Он есть, – кивнул я.
– Если это тот самый план, что был у тебя изначально, то мы все умрем, потому что вернулся из прошлого только я, что было с вами, я понятия не имею, знаю только, что «Три поросенка» вы сожгли и решили вытравить нас из Института хлором. Иггельд ваши действия предугадал и выпустил мутантов. Он, кстати, надел противогаз и мне посоветовал. Нам надо кардинально изменить план, тогда появится шанс выжить. Пригоршня, где ты нашел отчаянных, готовых тебе помочь?
– Не я их искал, мне их сосватал Спрут.
– Можно кое-что изменить в нашу пользу. Как минимум неделя форы у нас есть. – Химик взял паузу, чтоб мы задали наводящий вопрос, но все молчали, и ему пришлось продолжить: – Помнишь нашего Малыша?
– Еще бы я забыл мой броневичок! Только не говори мне, что он жив-здоров…
– После того как твоя жизнь кардинально изменилась, я его почти доделал, осталась пара мелочей по корпусу. На стекле трещина, а так он вполне себе на ходу.
Алеша присвистнул, в темноте сверкнули белки его глаз:
– Тот самый Малыш, о котором столько баек? Который сделан из вертолета?
Голос у него был восторженный, как у мальчишки на военном параде.
– Это наш с тобой поклонник Алеша, – представил я темнокожего друга. – Он о нас знает больше, чем мы сами. Отчасти поэтому согласился мне помочь. Больше, конечно, за деньги, но уважение к нам оказалось сильнее алчности, и он предупредил меня о
