Образы мелькали в голове, не давая ей ухватиться за них. Она увидела оленя, потом спичку… Они опять уплыли.
– Не нужно разговаривать. Доктор сказал, что вам нужен полный покой. Я послала телеграмму мистеру Ливингстону, он скоро приедет.
Элси посмотрела вокруг себя. Все было на месте: массивный балдахин с резьбой в виде виноградных гроздей и цветов, умывальник, трехстворчатое зеркало на туалетном столике. Черты Бриджа возвратились, но расплывались, как давно забытый сон.
Скоро приедет Джолион. Джолион, ее маяк, ее якорь. Ей нужно цепляться за это. Но почему сейчас его нет здесь с ней? Он был расстроен, чем? Горевал и сокрушался о чем-то. Ма? Нет, Мейбл. Мейбл. Хелен. Элси резко села в кровати, вся в холодном поту.
– Хелен! Она была… она…
Сара положила руку ей на плечо, укладывая на подушки.
– Ш-ш-ш. Я знаю… – Она сглотнула. – Мы с миссис Холт были в церкви, говорили с мистером Андервудом о похоронах Мейбл. Но теперь, кажется… Придется нам теперь хоронить двоих.
Элси прикрыла глаза. Но оно все равно никуда не делось: румяное лицо Хелен, жутко изуродованное, глядело на нее с ковра.
– Как? Как это могло произойти?
Сара прерывисто вздохнула.
– Нам пришлось пригласить констебля из Торбери Сент-Джуд. А потом еще и инспекторов. Питерс дал показания. Полиция пришла к выводу, что произошел чудовищный несчастный случай. Они говорят, что Хелен, вероятно, решила почистить оленя, ну и…
Под веками у Элси замелькал свет.
– Но вы не верите им, Сара. Я слышу по вашему голосу. Вы не верите ни единому их слову.
Она почувствовала, как Сара придвинулась ближе.
– Нет, не верю.
– Расскажите мне.
Сара разрыдалась.
Элси широко открыла глаза. Мокрое лицо Сары пошло красными пятнами. Она судорожно всхлипывала, пытаясь перевести дух.
– Сара! Что такое?
– Это моя вина. Во всем этом виновна только я одна.
– Как вам только в голову пришло подобное?
У Сары задрожал подбородок.
– Я… о, как мне признаться, как это выговорить? Это я, миссис Бейнбридж. Я ук-крала ваши б-бриллианты!
К горлу Элси снова подкатила тошнота. Мейбл была невиновна, она не брала бриллианты. Невинная, она решилась пойти на этот акт отчаяния из-за ошибки Элси.
– Я лишь хотела что-нибудь на п-память о своей с-семье. А потом у Мейбл начались неприятности, и я – я растерялась. Я даже не предполагала…
Кровь, горячая, стекающая по ее рукам.
– Я собиралась во всем признаться на Пасху, – бормотала Сара. – Клянусь, я хотела сказать правду. Но потом Хелен предположила, что драгоценности украли компаньоны! Она… – Сара скривила рот, как от боли. – Она хотела снова их сжечь. Она забрала у меня Гетту и бросила ее в очаг на кухне!
Обессиленная Элси прижала пальцы к вискам.
– Я не понимаю. Почему она заподозрила компаньонов?
– Этого миссис Холт вам не рассказала. Элси, появилась еще одна компаньонка, на кухне, рядом с Мейбл. Новая, такую я раньше не видела, вроде кухарки.
У Элси руки покрылись гусиной кожей.
– Я только что видела компаньонку, Сара – это была моя мать. Она стояла у окна. В точности там, где раньше был отпечаток ладони.
– Вот видите? Их становится больше. Мне кажется, что огонь только усиливает их могущество. Их нельзя было предавать огню – и не стали бы, когда бы не моя глупость…
– Вы могли попросить у меня бриллианты, – оборвала ее Элси. – Я не отказала бы вам.
Сара уронила голову на грудь.
– Мне было так стыдно. Я сама не знаю, как… я словно не принадлежала себе в этот момент. Но не я одна. Гетта тоже была одержима ими, одержима компаньонами и бриллиантовым колье. Я порылась в записях, принесенных мистером Андервудом, разыскивая любые упоминания об Анне. Обыкновенно сведения о женщинах в документах XVII века очень скудны, но я нашла записи, посвященные Анне, из-за… из-за того, каким был ее конец.
Элси не смогла заставить себя задать вопрос.
– Ее сожгли, – пошептала Сара. – Сожгли на костре как ведьму.
– Ведьму? Так это она – та ведьма, которой по сей день боятся в деревне?
– Да. И не без оснований. В документах сказано, что она убивала людей, Элси. Но, судя по дневнику, она совсем не была злой. Она была уверена, что использует белую магию, безобидные травяные настои от знахарок, известные испокон веков. Однако, судя по всему, она ошибалась. Ее несчастная дочь родилась без языка и была наделена чем-то… чем-то злым…
Элси не хотела этому верить. На фабрике ей почти удалось убедить себя, что все это ей просто показалось. Но здесь, в доме, где скончался Руперт, где умерли в младенчестве его брат и сестра, она снова почувствовала его. Старый, старый страх. Никакая логика, никакие доводы разума не могли от него освободить. Она с раннего детства не понаслышке знала зло – узнавала его бархатный голос.
В дверь резко постучали. Элси и Сара вздрогнули от неожиданности.
– Горячее питье, – это миссис Холт.
– Входите, – хрипло ответила Элси.
Первым в дверь ворвался пар, напоенный ароматами муската и патоки. Затем появилась миссис Холт с окутанной душистым облачком полной чашкой на подносе. Вокруг рта экономки залегли новые морщины, такие глубокие, что казалось, будто нижняя челюсть прикреплена на шарнирах, как у марионетки. Белки ее глаз, всегда желтоватые, были теперь густо испещрены красными прожилками.
Элси взяла с подноса чашку. Густой сладкий запах дразнил ей ноздри. Желудок молил наполнить его, но Элси не могла заставить себя сделать глоток. Она не хотела принимать ничего из этого дома. Она не хотела впускать его в себя.
– Мисс Сара, я думаю, сейчас вам лучше оставить госпожу одну. Не забудьте, ей необходим покой. Так сказал доктор.
– Но… – начала было Сара.
– Уж простите, мисс, но я буду настаивать. Мистер Ливингстон мне никогда не простит, если приедет и обнаружит, что я не выполняла предписания доктора.
Сара погладила Элси по волосам. Нагнувшись к ее уху, она зашептала:
– Я приду позже. С этого дня нам нужно спать в одной комнате. Оставшись одна, я не чувствую себя в безопасности.
Элси кивнула. Она не стала уточнять, что имела в виду Сара, говоря «оставшись одна». Никто здесь не остается один. Тем более сейчас, тем более в этом доме.
Подметая юбкой пол, Сара вышла из комнаты. Из коридора были слышны ее шаги и скрип половиц – она направилась в библиотеку. Миссис Холт осталась.
Во взгляде экономки Элси заметила суровость, которой не было прежде.
– Желаете что-нибудь еще, мадам?
Это «мадам» прозвучало до того натянуто и неестественно, что Элси ужаснулась.
– О, миссис Холт. Мне так жаль. Я даже представить не могу, каково вам сейчас. Сначала Мейбл, а теперь и Хелен.
– Я любила этих девушек, как родных дочерей. Они никому не делали вреда. А теперь они неживые лежат в холодном чулане, и я буду их хоронить. Их обеих!
Миссис Хотл разрыдалась. Элси отвела глаза и молчала, давая ей
