В своей программной декларации, опубликованной в журнале «Пролетарское фото» (1931, № 2), РОПФ объявлялся группой подлинных пролетарских фоторепортеров, которые намерены бороться с консерваторами и авангардистами. «Одновременно с беспощадной борьбой с правым уклоном необходимо открыть ожесточенный огонь и по «левым», которые по существу являют собой нарождающийся мелкобуржуазный эстетизм, прикрывающийся левой фразой». На своих заседаниях РОПФ продолжает нападки на членов группы «Октябрь». Их обвиняют не только в формализме и натурализме, но и в стяжательстве – они «не проходят мимо объектов социалистической стройки, и не проходят потому, что за каждым таким объектом им заманчиво рисуется трояк или пятерка. Их стимул – длинный рубль» (С. Фридлянд. «Пролетарское фото», 1931, № 4). Травлю подхватили другие периодические издания. «Безудержное трюкачество привело к тому, что в ряде октябрьских снимков получилось яркое выражение классово чуждого нам течения в фотографии, левацкого по форме, мелкобуржуазного по своим социальным корням» (газета «Фотокор», 1932, № 5). РОПФ привлек к дискуссии народ (рабочих и колхозников), которые на страницах «Пролетарского фото» разоблачали формалистов, навешивая на них политические ярлыки.
Руководители группы «Октябрь» вели себя достойно. Сначала они не отвечали на откровенную ругань и нападки. Затем опубликовали открытое письмо, в котором аргументированно опровергали приписываемые им взгляды, и опубликовали две статьи полемического характера. Но травля принесла свои плоды. В начале 1932 года из группы «Октябрь» выходит фоторепортер Ф. Кислов и вступает в РОПФ. Покаянное письмо перебежчика печатает «Пролетарское фото» (1932, № 1), и его тут же избирают в секретариат РОПФа. В середине 1932 года на собрании группы «Октябрь» исключают А. Родченко из состава группы, «ввиду систематического отказа от участия в практической перестройке группы» («Пролетарское фото», 1932, № 3), а председателем избирают Б. Игнатовича.
Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественных организаций» от 23 апреля 1932 года предполагало роспуск всех художественных групп и объединений. Группа «Октябрь» формально прекратила свое существование в конце 1932 года. Примерно в это же время был распущен РОПФ, хотя его функционеры пытались сохранить объединение в новых организационных формах.
РОПФ существовал около года и остался в истории только благодаря тому, что он выступил против группы «Октябрь». Само учреждение общества и его состав вызывают много вопросов. Дело в том, что почти все члены РОПФа в большей или меньшей степени использовали арсенал конструктивистской фотографии на рубеже 1920–1930-х годов, и их фотографии стилистически мало отличались от снимков оппонентов. Как можно критиковать и обвинять в формализме тех, чьи приемы ты сам используешь? В своей декларации и последующих выступлениях апологеты так называемой пролетарской фотографии не могли сформулировать принципы этой фотографии, т. е. они сами не знали, что это такое. Весь пыл был направлен на необоснованные обвинения и навешивание идеологических ярлыков. При этом нужно иметь в виду, что уровень фоторепортажей участников группы «Октябрь» на тот момент был значительно выше, чем членов РОПФа. Это касается и информационной насыщенности и тем более художественной составляющей.
Все это приводит к мысли, что учреждение РОПФа и истерическая кампания против группы «Октябрь» в начале 1930-х имели не только идеологическую, но и меркантильную составляющую – уничтожить конкурентов и захватить ключевые места в распределении государственных заказов на фотоизображения. Дело в том, что для фотографов в это время была единственная возможность физически выжить – это получать государственные заказы на фотосъемку, которые распределялись другими фотографами, занимающими должности в структурах управления культурой. До 1932 года шла ожесточенная борьба за эти должности между различными блоками, группировками и отдельными фотографами. Основным средством борьбы была политическая демагогия, заимствованная у большевиков, т. е. обвинение друг друга в буржуазности, контрреволюционности, мистицизме, символизме и формализме. После Постановления 1932 года большевистское правительство взяло в свои руки управление культурой, и руководители фактически назначались сверху.
В дискуссиях между авангардистами и пролетарскими фотографами наметился один пункт, по которому разногласия были принципиальными. И те и другие признавали агитационную и пропагандистскую роль репортажной фотографии – она должна демонстрировать достижения революционных преобразований и мобилизовывать трудящихся на социалистическое строительство. Конструктивисты при этом считали, что репортажная фотография должна быть «честной», документальной, фактологической, а ее идеологическое воздействие обеспечивается формой подачи визуальной информации о событии, т. е. теми приемами «упаковки» кадра, которые они разработали. Пролетарские фотографы расценивали формальные приемы авангардистов как самодавлеющие, не только не способствующие восприятию идеологического содержания визуальной информации, но блокирующие ее. Они утверждали, что в советской репортажной фотографии идеологический и политический смысл более важен, чем фактология и документальность, и нужно либо обеспечивать политические смыслы поиском соответствующих визуальных фактов, либо манипулировать фактами в соответствии с идеологической логикой. В дискуссиях о «постановочном» или «инсценированном» репортаже, в конечном счете, признавалась возможность инсценировки, если это политически целесообразно. С этого момента документальность фотографии полностью подчинялась идеологии, а советское репортажное фото обретало свои устойчивые контуры и иллюстрировало различные, сменяющие друг друга идеологические модели – от сталинской индустриализации и коллективизации до начала горбачевской перестройки.
Семен Фридлянд[57] в 20 лет оказался в Москве. Его двоюродный брат Михаил Кольцов (Моисей Фридлянд) принял его на работу помощником репортера в журнал «Огонек». С. Фридлянд в начале своей карьеры сочетал деятельность журналиста и фоторепортера. Уже через три года, в 1928-м, на выставке «10 лет советской фотографии» его снимки экспонировались в разделе «Фоторепортаж» наряду с работами А. Родченко. С. Фридлянд был награжден дипломом 1-й степени, а И. Соколов в своей статье по итогам выставки причислил его к конструктивистам. В журнале «Огонек» в конце 1920-х нередко печатались его проекционные фотомонтажи. В январе 1930 года С. Фридлянд и А. Шайхет организовали выставку фоторепортеров журнала «Огонек», в предисловии к каталогу они объявили свои работы «подлинным советским фоторепортажем» и отмежевались от «косноязычия стариков» и «догматических методов псевдолевой фотографии». Выставка получила одобрение в прессе и была отправлена в Лондон в пропагандистских целях. В 1929 году Фридлянд – председатель Ассоциации фоторепортеров при московском Доме печати (первая в стране, объединившая профессиональных фотографов, учреждена в 1925) и в соответствии с духом времени и политической обстановкой начал борьбу с правым (пикториалисты) и левым (конструктивисты) уклоном в фотографии. В первом номере журнала «Пролетарского фото» за 1931 год С. Фридлянд в унисон Л. Межеричеру громил конструктивистов, а в следующем номере опубликовал программу РОПФа, учредителем которого он был.
В течение ряда лет С. Фридлянд активно поддерживал Л. Межеричера, ставшего рупором
