Идеология классового интернационализма решительно упраздняется и на смену ей приходит русский национал-большевизм и патриотизм с канонизацией избранных представителей русской истории – Александр Невский, Иван Грозный, Петр Первый, Суворов, Кутузов, Пушкин, Репин, которые предстоят пантеону новых советских героев – Ленин, Сталин, Чапаев, Фрунзе, Щорс, Дзержинский, Стаханов, Чкалов, Папанин и множество других мифологизированных революционеров, командиров Красной армии, руководителей партии и правительства, ударников труда в разных сферах советского хозяйства. Но набирающий силу террор все время переводил тех или иных советских героев в разряд врагов народа, и список постоянно приходилось подчищать. Фотоальбом «10 лет Узбекистана», вышедший на русском языке в 1934 году, А. Родченко пришлось несколько раз ретушировать – сначала устранять арестованного А. Енукидзе из всех групповых портретов, а к третьему изданию вымарывать Я. Рудзутака и Я. Петерса, Ф. Ходжаева, А. Икрамова, А. Цехера, Д. Абикову, А. Бабаева, Т. Ходжаева, арестованных в 1936–1938 годы. Еще трагичней была судьба созданной Родченко книги о строительстве «Беломорско-Балтийского канала», вышедшей в 1934 году, которая изымалась из продажи и библиотек в 1937 году, поскольку ее редакционный совет и многие главные герои были арестованы. В пантеоне героев надежными оказывались лишь дореволюционные «патриоты» и уже умершие революционеры.
Советская культура активно включается в мифологизацию культа героев. На экран выходят «Чапаев» (1934), «Петр I» (1937), «Александр Невский» (1938). В 1937 году «причисляется к лику святых» А. С. Пушкин, который объявляется величайшим поэтом, создателем русского литературного языка, родоначальником новой русской литературы. И. Репин и В. Суриков становятся великими предшественниками соцреализма и в музейных экспозициях их произведения перемещаются на центральное место.
Герои русской и советской истории и культуры, составляют пьедестал, на котором возвышается гений всех времен и народов товарищ Сталин. Именно таким он выглядит на плакатах второй половины 1930 годов, впрочем, как и на тематических картинах этого времени.
17 ноября 1935 года на Первом всесоюзном совещании рабочих и работниц – стахановцев И. Сталин объявил: «Жить стало лучше, жить стало веселее!»[69]. На экран выходит первая музыкальная советская комедия – «Веселые ребята» (1934). Художники пишут картины на тему народного гулянья – «Праздник урожая» (А. Пластов, 1937), «Колхозный праздник» (С. Герасимов, 1937). Необычайно популярными становятся спортивные парады и праздники, на которых красивые и частично обнаженные улыбающиеся юноши и девушки демонстрировали свою телесную мощь и красоту. Культ тела воспевают художники – А. Дейнека, А. Самохвалов, скульпторы устанавливали в парках и садах «Девушек с веслом», плакаты призывали: «Будь физкультурником!»
Советская пресс-фотография до середины 1930-х годов несмотря на ряд ограничений информировала о новостях и событиях, с середины 1930-х ее задача – иллюстрировать политические лозунги, т. е. иллюстрация заменила информацию. Документальность и правдивость уходят на второй план, тогда как на первый план выступает инсценировка и идеализация. Периодической печати нужны уже не фоторепортажи, а инсценированные сюжеты о том, как «жить стало лучше, жить стало веселее», как новый советский человек – здоровый и красивый – воодушевленно шагает к своему коммунистическому будущему под руководством коммунистического партии и великого кормчего И. Сталина. Портрет советского героя, не важно, кто он – шахтер, летчик или ученный, – должен быть презентабелен и служить образцом для подражания. Это – советская икона, которую вырезали из журнала и вешали у себя на стенку. Портрет должен был излучать оптимизм, волю к победе и силу духа. В честь советских героев давали имена детям. Художника Гаврильчика в 1929 году назвали Владленом в честь Ленина, меня через 20 лет назвали Валерием в честь Валерия Чкалова.
Документальный фоторепортаж, регистрирующий событие и информирующий о нем, уступает место съемке инсценировки события, идеализирующего как само событие, так и его участников, причем фальсифицированный репортаж в прессе выдается за документальный. Репортажный портрет вытесняется постановочным, поскольку пропаганде нужен не живой, непосредственный, острохарактерный образ, а представительный каноничный лик героя – академический и монументальный. Подлинный документальный репортаж сохраняется в панорамных съемках строек, парадов, военных учений, заводских цехов.
Советской пропаганде и прессе нужна теперь не регистрирующая фотография, а фотокартина, показывающая красоту советской жизни. Не случайно в 1935 году была реабилитирована пикториальная фотография и фотографы «старой школы» были приглашены на Выставку советского фотоискусства (1935). Они делали фотокартины. Оставалось в эту классическую форму ввести новое идеологическое содержание. Пикториалистов (Н. Андреев, Ю. Еремин, П. Клепиков) даже пригласили на специально для репортеров зафрахтованный пароход снимать открытие канала имени Москвы весной 1937 года, и на выставке по итогам этой поездки фотографии «перестроившихся» мастеров «старой школы» были показаны в Московском доме печати.
Во второй половине 1930-х годов в фоторепортаже явно обозначился кризис, поскольку для создания идиллической картины советской жизни в условиях Большого террора лучше подходили живопись и кино, чем фотожурналистика. Репортажная фотография потеряла свою остроту, актуальность и проблемность. Она превратилась в официальный отчет об очередных достижениях. Повальные аресты, бесчисленные лагеря, грандиозные стройки руками заключенных, трагические события, неудачи, провалы вообще не попадали в поле зрения прессы. В прессе не появилось ни одного фоторепортажа о трагедии с суперлайнером «Максим Горький», гибели В. Чкалова, хотя все это произошло в окрестностях Москвы. Обществу навязывалась благостная картина «лакированной действительности». И тем не менее во второй половине 1930-х годов работало много талантливых фоторепортеров, формально не входивших в группу «Октябрь» и Российское объединение пролетарских фотографов, но которые признаны ведущими мастерами советского фоторепортажа.
Георгий Петрусов[70] начал заниматься фотографией, обучаясь в гимназии в Ростове-на-Дону. В 21 год он уже фоторепортер профсоюзных изданий в Москве – журналах «Металлист» и «Рабочий химик», газете «Труд», затем в газете «Правда», журналах «Огонек» и «Прожектор». Признание пришло после съемок строительства Магнитогорского металлургического комбината, где он руководил фотоотделом в 1928–1930 годах и где он применил «метод длительного фотонаблюдения» – от закладки фундамента до пуска первой домны. В цикле фотографий Магнитки он проявил себя как подлинный мастер, выверяя композицию каждого кадра, используя там, где это нужно, конструктивистские приемы.
В 1931 году Г. Петрусова пригласили работать в журнал «СССР на стройке», где он проработал до 1941 года, сотрудничая с ведущим мастерами советского фоторепортажа и журнального дизайна – Эль Лисицким, Александром Родченко, Варварой Степановой, Владимиром Фаворским, Николаем Трошиным и Соломоном Телингатером. Он сам участвовал в верстке и монтаже фотоснимков на странице, некоторые номера, посвященные отдельным темам он делал целиком
