В 1937 году арестовали жену Г. Петрусова – она была этнической немкой. Боясь ареста, он жил некоторое время у своих друзей – Александра Родченко и Варвары Степановой.
Во время войны Г. Петрусов снимал для «Известий» и Совинформбюро на разных фронтах. Закончил войну Г. Петрусов репортажем о последних часах войны, подписании акта о безоговорочной капитуляции и первых днях мира в поверженном Берлине. Его снимок «Подписание Акта о капитуляции Германии. Берлин. Май 1945» стал знаковым для военной фотографии, хотя этот эпизод снимало множество фоторепортеров из различных стран. Г. Петрусову пришлось взобраться на стол, чтобы представить событие панорамно, передать атмосферу, которая сопровождала этот момент завершения войны.
После войны работал в издательстве «Искусство» (1945–1955), Совинфобюро (1955–1961), «Soviet Life» (1961–1971). В издательстве «Искусство» участвовал в создании альбомов «Москва», «Московский университет», «Балет Большого театра», «Московский метрополитен» и многих других.
Для альбома о Большом театре он сделал тысячи негативов на протяжении 1940–1950-х годов и сохранил для нас практически все постановки того времени. Более того, в сам альбом он внес эстетику 1920–1930-х годов, утраченную советской военной и послевоенной фотографией.
Современники упрекали Г. Петрусова за чрезмерную холодность и рациональность. Действительно, Г. Петрусов почти всегда выстраивал кадр, доводил его до формальной безупречности. Он, как и большинство его современников, использовал постановку, инсценировку, но, в отличие от большинства из них, делал это не для того, чтобы усилить идеологическое звучание кадра, а чтобы добиться композиционной четкости и ритмической выразительности. Какую бы тему он ни брал, он досконально ее продумывал, составлял сценарий съемки и исчерпывающе ее освещал фотографическими средствами, добиваясь формальной завершенности. Свой знаменитый «Обед в поле» (1934) Г. Петрусов снимал с высокой стремянки более трех часов. Он пересаживал несколько раз колхозников, сидящих в кругу, менял несколько раз количество кругов. В результате получилась эпическая по содержанию и знаковая по форме картина. С другой стороны в съемке балета Большого театра, он проявил себя как виртуозный снайпер, фиксируя на пленку ускользающие мгновения балетной пластики.
Роман Кармен – друг и коллега Г. Петрусова, писал: «Неукротимый темперамент репортера-публициста всегда органически сочетался у Петрусова с горением художника. Чуть не год жизни он отдает созданию блистательной серии снимков, посвященных народному творчеству, а затем классическому балету. Создание Петрусовым этих двух серий напоминало известную формулу Маяковского о тоннах руды и грамме радия. Из десятков, иногда сотен снимков отбирал Петрусов один, именно тот, который для требовательного художника оказывался ценнее всех и соответствовал его критериям в искусстве. Это граничило с беспощадностью к самому себе. Отобранный негатив печатался по многу раз, а последний отпечаток отделывался с той тщательностью, с какой шлифуют дорогой алмаз».
Г. Петрусов никогда не участвовал в дискуссиях, и не входил ни в какие группировки. Его уважали и фотографы «старой школы» и конструктивисты и представители РОПФа. «Кажется, он использовал весь арсенал известных в то время приемов и средств: от пикториализма – тончайшая светотеневая нюансировка, лучистая, мерцающая фактура; от экспрессионистов – жесткие развороты, завинченные ракурсы, секущие кадр диагонали; от реалистов-монументалистов – крупный план и, главное, эмоциональный строй: неподдельный оптимизм и искренний пафос».
Марк Марков-Гринберг[71] увлекся фотографией в 17 лет, а уже через год, в 1925 году, стал штатным фотокорреспондентом газеты «Советский Юг» в Ростове-на-Дону. По заданию редакции он снимает В. Маяковского в гостиничном номере, и портрет поэта печатают не только в Ростове, но и в журнале «Огонек». В 1926 году М. Марков-Гринберг переезжает в Москву и работает в журнале «Смена». С 1930 года он – сотрудник «Пресс-клише ТАСС».
М. Марков-Гринберг снимает строительство ДнепроГЭСа и Шатурской электростанции, рыбаков на Телецком озере и гавань «Экспортлеса» в Ленинграде, Дом отдыха московского завода «Электрокомбинат» в Калязине и шахтеров Донбасса, трудовые будни колхозов и пионерские лагеря, спортивные и военные парады. В его архиве немало портретов знаменитых людей – В. Маяковский, М. Горький, Р. Ролан, Б. Шоу, В. Чкалов, а еще больше ударников труда и простых «строителей коммунизма».
Два его фотоочерка – «Уголь и розы» (1934) о донбасском шахтере Никите Изотове и фотосерия о снятии двуглавых орлов с башен Кремля и замену их красными звездами (1935) – получили широкую известность. Фотоочерк о Никите Изотове предназначался для иностранной прессы. Куратором проекта был редактор «Союзфото» Л. Межеричер, и, согласно сценарию, предполагалась съемка ряда сюжетов – обед дома, снимок с товарищами у шахты, снимок с газетой, съемка в шахте, отдельный портрет и т. д. Особенно удался портрет Никиты Изотова. Мощная фигура в каске занимает большую часть кадра и снята на фоне индустриальных строений, подавляя их своим масштабом. Его лицо и одежда покрыты плотным слоем угольной пыли и это уже не человек, а монумент шахтеру. Фотоочерк представлял шахтеров как мужественных героев труда, политически подкованных (чтение газеты) и социально активных («Никита Изотов в президиуме слета поваров-изотовцев Доннарпита»). Фотоочерк и его фрагменты были напечатаны в десятке иностранных газет и журналов и пропагандировали романтику труда и жизни советского рабочего.
Конечно, большинство фотографий серии «Уголь и розы» не репортажные, а постановочные, мастерски имитирующие репортаж. Впрочем, и во многих других известных фотографиях М. Маркова-Гринберга фальсификация репортажа очевидна. Например, «Счастливое материнство» (1935) представляет нам группу идущих по скошенному полю молодых колхозниц. Они опрятно одеты, их лица светятся радостью, в руках у них грабли и вилы, а в центре – молодая мать, поднявшая над головой младенца. Хотелось бы посмотреть, как можно управляться с вилами и ребенком одновременно.
Серия о снятии двуглавых орлов и монтаж звезд на башнях Кремля – подлинный репортаж: его невозможно было инсценировать. Необходимость инсценировки возникала тогда, когда в кадре появлялись лица советских людей, особенно крупным планом. Радость, бодрость, оптимизм – требовали предварительной режиссуры.
Весомый вклад М. Марков-Гринберг внес в тему «Счастливое советское детство». Он начал фотографировать первые советские детясли, детсады, пионерские отряды и лагеря, молодежь на физкультурных парадах в 1920-е годы. Снимал детей во время войны и в послевоенное время.
В 1938 году М. Марков-Гринберг был приглашен в агентство ТАСС – крупнейший поставщик новостной фотоинформации для советских печатных изданий. В период Зимней войны (1939–1940) был военным корреспондентом в войсках, сражавшихся на Карельском перешейке. По-видимому, М. Марков-Гринберг серьезно проштрафился на Зимней войне, поскольку Великую Отечественную начал рядовым и только в 1943-м стал фотокорреспондентом газеты 48-й армии «Слово бойца». Эта была не центральная газета, а издание отдельного военного округа. Он, конечно, постоянно снимал, но, будучи рядовым, возможности опубликовать снимки, особенно в центральной прессе, практически не было. Да и, работая в окружной газете, таких возможностей не предоставлялось, поскольку на агентство ТАСС, центральные газеты и журналы работала целая армия штатных фотокорреспондентов. И
