В 1938 году А. Гаранин перешел в «Иллюстрированную газету» (приложение к газете «Правда»), которая во время войны переименована во «Фронтовую иллюстрацию», где он проработал до 1943 года. География его съемок резко расширяется. В Ленинграде он снимает не только трудовые будни, но и праздники – «Карнавал в ЦПКО» (1938) летом и «Каток в ЦКПО» (1940) зимой. Предчувствие войны ясно выражено в тревожных снимках из серии «Гражданская оборона», где граждане в химкостюмах и противогазах с оружием в руках в Баку и на Украине участвуют в учениях. «Физкультурный парад на Красной площади» (1939) примечателен четко выраженной тоталитарной эстетикой – две мощные фигуры спортсменов с развивающимися флагами, снятые с нижней точки на фоне композиции из спортсменок с мячами и кремлевской башни со звездой излучают силу и волю к победе. Такой снимок – каноничный для 1939 года – вполне уместен на первой странице газеты «Правда».
Войну А. Гаранин снимал с первых дней. 23 июня он сделал репортаж о мобилизации в Москве и отправке войск на фронт. В октябре 1941 его отправили в блокадный Ленинград. Город живет пока обычной жизнью. Ходят трамваи. Улицы заполнены людьми. О войне свидетельствуют военные плакаты, забитые деревянными досками витрины магазинов и обилие военных. На площади у театра им. А. С. Пушкина мужчины всех возрастов в гражданской одежде и с винтовками обучаются навыкам штыкового боя. Через арку Главного штаба движется колонна танков. На снимке «Зенитная установка и трамвай № 12» дана панорама Университетской набережной, где зенитка соседствует с трамваем. Само название снимка это подчеркивает – война и мирная жизнь еще сосуществуют. На театральных афишах, закрепленных на решетке Екатерининского сада, репертуар ленинградских театров, который изучают военнослужащие.
А. Гаранин снимал бои под Москвой и Брянском в 1941 году, под Ржевом и на различных участках Юго-западного фронта – в 1942 году, был на Волховском фронте и в Крыму в 1943 году. Наибольшую известность полу чили его снимки из серии «Бои под Ржевом», и особенно «Смерть солдата» (1942). «Снимок сделан весной 1942-го в Крыму на Керченском направлении. Его часто кадрируют так, чтобы в центр попадал тот самый солдат, который, поймав на бегу смертельную пулю или смертельный осколок, потому что впереди него и слева от него (но это «слева» видно только тогда, когда кадр не обрезан) поднимаются к небу черные облачка взрывов, разворачивается боком к зрителю, готовый упасть. Кадрировать можно как по цензурным, так и по эстетическим соображениям: если обрезать фотографию, смерть получается одна, а композиция получается вертикальной и уравновешенной, напоминающей алтарные образы мучеников в итальянском барокко. Но если не обрезать снимок, так что остается горизонтальная панорама, видно, что смерть солдата – не одна, что на поле боя уже лежат три тела, что смерть тут дело обыденное и что те двое, чуть обогнавшие падающего и умирающего, и те трое, вырвавшиеся вперед за полосу взрывов, бегут ей навстречу. Еще видно, что эта фотография никак не может быть постановкой, в чем часто – и часто оправданно – подозревают военкоров. И еще видно, что корреспондент газеты «Фронтовая иллюстрация» Гаранин снимает не из окопа, не из укрытия, а, скорее всего, бежит за бегущими навстречу смерти и лишь по случайности не примет ее так же, как и его герои. У Гаранина солдаты в бою всегда сняты очень близко, но из-за спины, что, конечно, свидетельствует в пользу непостановочности его кадров. Но дурацкие вопросы про почему-из-за-спины продолжают задавать, так что сын фотографа на каком-то вернисаже не выдержал и ответил, дескать, отец снимал в таком ракурсе, потому что воевал на советской стороне» (Анна Толстова).
Отсутствие героических поз и пафоса сделали военные фотографии А. Гаранина всемирно известными. Война как повседневность, обыденность и банальность полностью лишают ее романтического флера и патриотической патетики, но за счет этого становится очевидной антигуманистическая сущность войны, ее античеловеческий характер.
По-видимому, А. Жданов что-то уловил в военных фотографиях А. Гаранина и позвонил в редакцию «Иллюстративной газеты». Как будто бы он сказал: «Слишком страшно снимает – нам такая война не нужна!». С 1943 года А. Гаранин работал во Всесоюзном обществе культурных связей с заграницей (ВОКС). Теперь он фотодипломат – снимает иностранных гостей, посещающих Москву. Он делает фоторепортаж о пребывании в Москве американской актрисы Франчески Гааль. 9 мая 1945 года он снимает иностранных гостей на Красной площади, встречу американских союзников на митинге.
А. Гаранин продолжает снимать Москву и москвичей, повседневную жизнь города. В конце 1940-х годов он тяжело заболел. Врачи считали, что он – обречен. Однако ему удалось выздороветь. Тяжелая болезнь спасла его от другой беды – в этот период шла «чистка» ВОКСа. Большинство сотрудников были осуждены как «якобы» агенты иностранных разведок. Вообще судьба благоволила А. Гаранину. В октябре 1941 он опоздал на самолет в осажденный Ленинград, который разбился. В 1942 году осколок снаряда пробил «Лейку», висящую на груди, и это спасло ему жизнь.
В 1950 году, когда возобновили публикацию журнала «СССР на стройке» в новом формате и с новым названием – «Советский Союз» – А. Гаранин становится ведущим фотокорреспондентом этого издания. Он делает репортажи о советской жизни в различных городах и республиках страны. В 1955 году он сопровождает в поездке по СССР президента Индии Джавахарлала Неру и делает фотоальбом, который дарят президенту. После этого Н. Гаранин как фотокорреспондент сопровождает Булганина и Хрущева в Индию. Затем последовали поездки с правительственными делегациями в США, Грецию, Венгрию.
В послевоенные годы А. Гаранин продолжает снимать театр, балет, музыкальные концерты. Он снимает Ивана Козловского за роялем в 1947 году, концерт С. Рихтера в 1962 году, а в 1980-е – его концерты в Музее им. А. С. Пушкина. Но наиболее широко и многогранно в фотографическом творчестве А. Гаранина представлены московские театры. Он делает портреты актрис и актеров из различных театров в гримерных, на сцене, и приватной обстановке,
