— Живо! — вскрикивает Гаахши, когда, гаранга, убедившись в месторасположении своих жертв, срывается с места так, что лапы поднимают в воздух комья промерзшей земли.
После команды трое юных шиагарр молниеносно устремляются к лужайке, оставляя за собой зигзагообразные следы на снегу, что едва скрывает землю.
— Быстрее! — слова Гаахши предназначены отстающему Рахаанга, который на ходу делает полный оборот, закрутив корпус руками, после чего подсекает хвостом передние лапы несущейся за ними твари. Та оступается лишь на несколько мгновений, но их оказывается достаточно, чтобы добраться до нужного места.
Не сговариваясь, Хаагенти и Гаахши расходятся в противоположенные стороны, а Рахаанга отталкивается хвостом от земли и взлетает в воздух; разворачивается, стараясь не терять из виду обозленную самку, которая судя по всему, выбрала именно его в качестве первой своей жертвы.
— Давай! — выкрикивает Рахаанга приземлившись. Его тело гипнотически плавно двигается из стороны в сторону.
И едва вырвавшись из леса на прогалину, гаранга с грохотом вбивается в землю — бронированные хвосты Хаагенти и Гаахши, очертив черные излучины в воздухе, подсекли тварь. Гневно рыча, она пытается встать, но в этот же момент Рахаанга делает вращение в прыжке и, используя тяжесть брони, обрушивает хвост ей на голову. Многочисленные шипы вонзаются и раздирают кожу, оставляя глубоки порезы.
Вой гаранга вырывается вместе с кровью; настолько громкий, что заглушает даже эхо тех инстинктов, что руководят мышцами шиагарр. Ярость и боль отчетливо слышны в крике раненой самки.
Рахаанга злобно ухмыляется проделанной работе, и явно не ожидая прыти от мохнатой твари, пропускает рассекающий удар одной из огромных лап. По воздуху разливается полоса, которая окропляет снег красным. Рахаанга хватается за лицо, между его пальцев сочится кровь. Он падает на спину, и смотря одним глазом на острые клещи перед собой, лихорадочно толкается хвостом в землю, стараясь отползти как можно дальше.
Гаранга делает выпад вперед, но клещи смыкаются у самого лица раненого юноши. Обозленная самка поворачивается: Хаагенти и Гаахши обвили хвостами ее задние лапы, и теперь едва сдерживают на месте.
— Уползай!
— Я не трус! — выплевывает слова Рахаанга вместе со слюной, но его голос дрожит. Он бьет хвостом снизу. Хлестко, как кнутом. И снова рев. Пользуясь моментом, Рахаанга все же выползает из-под огромной туши.
Хвост Гаахши, что петлей обивает лапу гаранга, начинает скользить в обратную сторону, разрывая под собой плоть с помощью коротких шипов на броне. Проходит мгновение, и оторванная конечность взлетает в воздух, оставляя за собой след из красной крови. Хаагенти рефлекторно повторяет увиденное движение, и новая волна рева вырывается вместе оторванной лапой.
Самка гаранга тяжело опускается на брюхо.
Не теряя времени, Хаагенти сворачивает хвост в спираль и выталкивает себя высоко в воздух, делает полный оборот через голову и с яростным криком обрушивается прямо на брюхо.
— Не пробьешь! — кричит Гаахши. Схватка вымотала его, заставляя тяжело дышать и медленнее двигаться.
В плане Хаагенти и не было цели пробить брюхо гаранга. В руках он сжимает отрезанную лапу, которая оканчивается хитиновым острием. Замах. Удар. Точно между головой и телом. Раз за разом, с хлюпающим звуком погружая импровизированное копье все глубже в мясо, пока гаранга не замолкает, а острие не вонзается в землю. Хаагенти отпрыгивает в сторону. Гаахши оттаскивает Рахаанга подальше от умирающей самки, которая предпринимает безуспешные попытки подняться; в каждом движении видно, что силы стремительно покидают ее.
Все внимание шиагарр приковано к жирному брюху гаранга. Хаагенти ощущает, как бешено стучит сердце, как мышцы начинают каменеть от усталости. Он встряхивает руки и нервно бьет хвостом по земле; переводит взгляд на раненого Рахаанга, на окровавленную ладонь, прижатую к лицу. Не без удовольствия рассматривает рассечение на его груди.
Хруст.
И Хаагенти невольно вздрагивает.
— Беременна, — на выдохе произносит Гаахши.
Брюхо едва живой твари начинает пульсировать; кожа на нем поднимается волной. Затем все прекращается. Но только на мгновение, а затем слышится щелкающее крещендо, которое становится все громче; и из брюха гаранга вырываются десятки клацающих клещей: недоношенные отпрыски чувствуют смерть матери и теперь стремятся наружу, чтобы утолить свой голод всем тем, что попадется на пути.
— Лежи и не двигайся! — говорит Гаахши раненому соплеменнику.
— Ты за кого меня принимаешь? — несмотря на полученные повреждения, голос Рахаанга не искажается болью. — Я буду драться!
Он старается приподняться на локтях, но сразу же падает, Хаагенти замечает, как от напряжения в мышцах, кровь его соплеменника начинает едва ли не брызгать из раны. Ругательства срывается с разбитых губ того в адрес всего рода гаранга.
Первую волну отпрысков Гаахши отбивает хвостом, опираясь на руку и очерчивая в воздухе широкую дугу. Но в последний момент одна из новорожденных тварей успевает вонзить клещи в его чешую. От острой боли Гаахши лихорадочно бьет его о землю, превращая детеныша гаранга в месиво из внутренностей.
Пользуясь слепой жаждой отпрысков добраться до двух шиагарр, один из которых истекает кровью, Хаагенти размазывает одного за другим тяжелыми ударами бронированного хвоста. Закончив с последним, он, не теряя времени, бьет по дереву хлестким ударом, от которого срывается кора. С ее внутренней части Хаагенти снимает кожицу, рвет на лоскуты, а затем связывает друг с другом.
Гаахши одобрительно кивает и помогает обмотать грудь Рахаанга, чтобы края пореза соединились вместе. Не слишком эффективно, но при движении рана не разойдется сильнее.
Они подхватывают под руки раненого соплеменника, который с трудом остается в сознании, и уползают в Нохано-Рааш[24]. Огибая грязно-белые стволы дубов, игнорируя мелкие кустарники, подминая их под себя; и пространство размывается перед ними. Четкой остается только дорога перед глазами.
Спустя какое-то время напряжение в мышцах Рахаанга исчезает, он начинает выскальзывать, но получает пощечину от Хаагенти и тут же вздрагивает, обретая крупицу сознания; губы того искажает натянутая ухмылка:
