— Ну, от проклятых мест, как ты говоришь, у нас дозиметры есть. С животными как-нибудь огнестрелом спасаемся, а вот про аномалии ты много интересного рассказал. Спасибо. Всё, иди к ребятам. Вижу же, что тебе не терпится.
Шуруп обрадованно вскочил и уже через минуту уже слышался его ломкий голос, что-то рассказывающий под весёлый смех бойцов.
Вышли из схрона рано утром. Пока пробирались по горам щебня, Шуруп вспоминал, как проснулся этой ночью от неудержимого желания выйти в подвал. В дальнем углу опять висели в воздухе три странника.
— Да что вам от меня надо! — Взмолился про себя парень, — почему вы меня преследуете? Что я вам сделал?
— Твои эмоции зашкаливают, человек, — прозвучало в голове.
— Зашкалит тут! — подумал Шуруп, — тут не только зашкалит, тут и обделаться недолго.
— Не бойся нас. Мы не причиним тебе вреда, — ответили странники. — Ты должен помочь нам.
— Как? И почему я?
— Потом. Всё потом. А пока знай, в Доме быта на чердак не лезьте.
Странники растаяли, а Шуруп сел на землю и перевёл дух. Вот что может означать это предупреждение? И чем он может помочь этим светящимся силуэтам? Одни вопросы и ни одного ответа. Постепенно развалины сменились целыми зданиями. Впереди шли Шуруп с Шаманом. Было видно, как более старший Шаман уважительно-внимательно относится к тщедушному парню. Оно и понятно. Пацан держался не в пример уверенней, хотя и чувствовалось напряжение. Обстановка не давала возможности для расслабухи.
— Прямо не пойдём, — вдруг заявил Шуруп, останавливаясь посреди улицы.
— Почему? — возмутился Василий, — Это оптимальный путь!
— Смотрите: улица не настораживает?
— Да нет. Улица, как улица.
— А вы присмотритесь.
Васька осмотрел улицу внимательней и, наконец, до него дошло. Таких улиц в этом городе просто не могло быть. Чистый, целый асфальт, дома, радующие глаз свежей штукатуркой, целые стёкла окон, пускающие солнечные зайчики и машины на новеньких резиновых колёсах. Ну, хоть сейчас садись, заводи и езжай. Таким Василий запомнил город, когда пятнадцать лет назад мчался ещё зелёным сержантом, заместителем командира взвода спецназа, в убежище по сигналу тревоги. А парень прав.
— Обходим дворами! — скомандовал он бойцам, — веди, Сусанин.
— Что обзываешься! — обиделся Шуруп. — Скажи, что не прав?
— Прав, прав. Потом расскажу, кто такой Сусанин. А сейчас веди нас.
Парень присел, покрутил головой, к чему-то прислушался и уверенно показал:
— Идём туда. Только осторожно. Возле детской площадки даже отсюда видно — мясорубка.
— Как это ты заметил? — профессионально заинтересовался Шаман.
— Видишь, конструкция из труб? Как её в спираль-то закрутило?
— Ну, мало ли кто решил позабавиться.
— Если бы аномалии не было, эту конструкцию давно бы колхозникам оттащили. Металл нынче в цене. А раз стоит, значит добраться до неё нельзя. А в каких случаях нельзя? Вот то-то и оно. По любому аномалия.
Шаман пристыженно замолчал, признавая правоту парня. Шли дворами долго, опять обойдя очередную детскую площадку, где, усевшись на карусели, в разные стороны била жгутами высоковольтных разрядов мощная электра. Воздух был наполнен озоном, а кожу на щеках ощутимо покалывало электрическими разрядами.
— Буйная, это хорошо, — проговорил Шуруп.
— Как понять — буйная? — опять вцепился в кладезь знаний Шаман.
— Электры бывают двух видов. Буйные — молодые. Их всегда видно, потому, что они беспрестанно бьют по всем местным предметам, да и перезаряжаются мгновенно. Сил полно по молодости-то. Это хорошие аномалии, потому, что ты сдуру в неё не влезешь. А хуже всего тихие. Это старые аномалии, которые свою энергию на абы что не расходуют. Они тихо лежат и ждут. Узнать её можно только по лёгкому покалыванию. Как почувствуешь такое, сразу назад. И перезаряжаются сравнительно долго. В течении минуты. Вот они коварные. Да и бьют помощнее. Как говорится, всю душу в свой удар вкладывают.
— Понятно.
Путь через дворы вывел на проспект Челюскинцев, где Шуруп присел на корточки и начал чертил схемы по примеру Зуба.
— И что ты там решаешь такое? — спросил у него Василий.
— Прикидываю. Здесь у нас два пути. Один через вывертыш, а другой между двумя хозяйствами колхозников.
— А поподробнее?
— Вывертыш какое-то время стоит, потом на несколько минут выключается, а потом включается снова. Нужно сидеть, и наблюдать эту периодичность. И только после этого пытаться пройти. В прошлый раз он был активен два часа, а период отключения составлял пятнадцать мину. А как у него с этими выключениями и включениями сейчас, я не знаю. Нужно смотреть.
— Погоди, а разве вывертыш проходим? — удивился Шаман.
— А о чём я тебе толкую?
— Вот те на! Век живи — век учись.
— Так вот, следующий путь проходит между двумя колхозными общинами.
— И что в этом такого?
— А то, что колхозники отлавливают чужаков, зашедших в их владения, и скармливают их своим свиньям.
— Ого! Жестоко.
— Как есть. На нас точно нападут. Общины у колхозников большие. А нас всего семь человек. Обязательно нападут. Я бы через вывертыш бы пошёл.
— Нет, пойдём через колхозников. Живой человек гораздо понятнее, чем все эти аномалии. А от колхозников отобьёмся. За год мы их уже научили от нас подальше держаться. Только ты внутри строя находись. Мы, как-никак, в бронекостюмах. Стрелой не пробьёшь.
Хозяин, как говорится, барин. Бойцы обступили Шурупа со всех сторон, прикрывая своими телами и двинулись по улице. Вскоре показались два колхозных хозяйства, разделяемые широким проспектом. С появлением группы, в окнах домов замелькали стрелки с луками и арбалетами, но, видя автоматы и военную форму, стрелять не пытались. Со скрежетом металлических дисков, оставшихся без резины, откатился автобус, играющий роль ворот в левое колхозное хозяйство. Из-за автобуса высыпал отряд стрелков, взявший на прицел арбалетов всю улицу. Группа напряглась. Из-за спин стрелков вышел пузатенький мужичок с хитрым взглядом и,
