— Ну, давай.
Обрадованный Шаман бросился разогревать на спиртовке воду и готовить бутерброды с сырокопчёной колбасой. Шуруп с интересом смотрел, как на жестяной конструкции бледным, почти невидимым огнём разгораются белые кругляшки. Интересно. Никаких дров не надо. Вот так положил несколько таких, и вот тебе костёр. Вода в котелке закипела сравнительно быстро, и Шаман принялся колдовать над кипятком. И тут жёлтый цвет в коридоре разом пропал. Парень вскрикнул и глянул на часы, отмечая время.
— Что там? — подбежал к нему проводник.
— Вывертыш отключился. Теперь засекаем время перезарядки.
Шуруп напряжённо сидел с часами в руке, бросая попеременно взгляды на циферблат и вперёд по коридору. Всё вокруг перестало существовать. Всё, кроме вот этих часов и вот этого коридора. Аномалия включилась ровно через семь минут. Парень расслабленно откинулся на стенку и тут в нос ударил запах чего-то горелого.
— Что горит? — подскочил он.
— Где? — поднял голову от котелка Шаман.
— Да тут. Что, запах не слышите?
— Ах, это? — засмеялся проводник. — Это кофе. Напиток такой. Вот, решил тебя угостить. В довоенное время многие любили себя побаловать чашечкой-другой. Правда это растворимый. Где же сейчас натуральный-то взять? Но, хоть что-то. Ну, что там с аномалией?
— Период перезарядки семь минут. Вполне успеем проскочить. Осталось выставить наблюдателя и, как только она опять отключится, можно будет идти.
Так и сделали. Василий установил наблюдательный пост, а Шуруп стал угощаться деликатесами. Кофе ему не понравился однозначно. Горький, да ещё и горелым пахнет. А вот колбаса оказалась на высоте. Парень перекатывал во рту вкусные солоноватые кусочки, совсем не похожие на ту вяленную крысятину, которую доводилось ему кушать.
Аномалия отключилась через три часа и группа, успешно пройдя коридор, спустилась на первый этаж и вышла через торцевое окно, с другой стороны.
Школа показалась внезапно, когда группа, преодолев завал из обрушившейся девятиэтажки, скатилась по щебёнке вниз. Четырёхэтажное кирпичное здание с разрушенным крылом спортзала и большими брешами в стенах стояло мрачным обелиском утраченным мирным временам. Когда-то здесь раздавались детские голоса, звенел последний звонок и тоненький девичий голосок выводил на линейке: «Школьные годы чудесные». Хорошо ещё основное здание сохранилось. Ведь там подвал, в котором находится запасной вход в бункер. Группа направилась к школе, когда насторожившийся Шуруп остановил бойцов, показывая что-то впереди себя.
— Что ещё? — недовольно спросил Василий, досадуя на задержку. Делов-то осталось, найти вход, сообщить на базу и домой, по душ и в мягкую постель.
— Трамплин.
— Где?
— Вон, — парень поднял с земли камень и бросил вперёд. Камень ударился о землю, прокатился немного и, вдруг, резко, как из катапульты, выстрелил в небо.
— Вот это ас! Приёмник и не хрипнул ещё, а пацан с ходу разглядел! — восхитился Кузьмин.
— А что ты хочешь? — Ответил Шаман. — Мы после выхода месяц в тепле да безопасности отсиживаемся, а он двадцать четыре часа в сутки в этом проклятом мире обитает.
Аномалию обошли, конечно. Уже в школьном дворе группу ждал очередной удар. Бойцы молча стояли посреди площадки, которая, скорее всего выполняла роль места, где проводились линейки, и расширенными от ужаса глазами смотрели на обилие костей, усыпающих двор школы. Судя по маленьким черепам, это были останки детей, пятнадцать лет назад пришедших в школу на свой последний урок. Какими нелюдями нужно быть, чтобы стрелять по детям? На глаза наворачивались слёзы, а руки невольно сжимались в кулаки. В вестибюле школы спугнули семейку шипохвостых котов и сразу направились к месту предполагаемого спуска в подвал. Подвал был на месте, как и вход в бункер. Только вход этот перекрывала бритва. И так, сволочь, стояла, что не подойти и не обойти. Ну нет, чтобы на метр левее или правее. Нет. На самом входе.
— Может, что-то можно сделать? — с надеждой спросил Василий у Шурупа.
— Да что тут сделаешь? Это что, шкаф, который можно отодвинуть? Вход недоступен однозначно.
Поднявшись на первый этаж, группа расположилась во одной из классных комнат. Судя по низеньким партам, здесь учились дети младших классов. Василий опять углубился в карту, пока Кузьмин колдовал с рацией. Следующая точка — здание управления местнойполиции.
— Ох, не люблю я ментов, — поморщился Шаман.
— Это с какого бодуна-то? — удивился Васька. — Когда война началась, тебе лет десять было. А в убежище я что-то ментов не наблюдал.
— Да я по детству зимой как-то снежком в автобус залепил. Меня поймали и к ментам. Вот страху от них натерпелся!
— Ну, сейчас в этом управлении ты ментов разве что в виде скелетов увидишь. Кончились давно менты. Давай думать, как пройти туда.
Оба склонились над картой, выбирая маршрут.
— Лучше всего по берегу канала, потом через здание СЭС, сквер и к ЦУМу., — заключил Шаман.
— Да. Наверное, ты прав. Кузьма! Как там связь?
— Да давно всё готово.
Шустов быстро доложил о результатах поиска и дальнейших планах, прослушал положенные в таких случаях ценные указания и напутствия. Двигаться дальше на сегодня смысла не было, поэтому он дал команду на развёртывание лагеря. На ночёвку устроились на втором этаже, в кабинете географии. И не первый этаж, на который могут заскочить нежелательные представители местной фауны, и можно выскочить в окно в случае необходимости.
— Шуруп! — балагурил дюжий Савченко, — что за имена у вас?
— Обычные имена.
— Да какие же это обычные имена. Клички какие-то. Как у собак.
— У слепышей кличек не бывает.
— Да ты не понял. Раньше, до войны, у людей были домашние животные. Коты, собаки.
— Как можно жить в одном доме со слепым псом или шипохвостом? До войны люди что, совсем дураки были?
— Опять двадцать пять! Собаки были другие. С глазами. И служили человеку верой и правдой. Самый преданный друг человека был, между прочим.
— Опять шутишь?
— Нет. Это правда. Спроси у кого хочешь. И коты были меньше и ласковые такие. Без шипа на хвосте.
— А разве так бывает?
— Бывает. Вот тогда и давали клички своим питомцам. А у людей имена должны быть. Вот, например, я Савченко Игорь Дмитриевич.
