Все потянулись к выходу.
Едва знакомая нам супружеская пара вышла на перрон, как к ней подошли двое в шляпах, один худой и длинный, другой короткий и полноватый, и этот коротышка представился, показав жетон на отвороте своего пальто:
— Федеральная служба безопасности. Прошу предъявить документы.
Посмотрев документы и внимательно сличив фото на них с оригиналами, он спросил:
— Так вы из Мексики?
— Да, сэр, — ответил джентльмен. — Мы представляем компанию «Григулевич и Ка». Осуществляем обычную контрольную проверку работы аптек на местах, выясняем недостатки, просроченные лекарства и необходимость замены устаревших на новые. Наука не стоит на месте, джентльмены! — с восторгом воскликнул джентльмен. — Вы слышали об изобретении пенициллина? Нет? О, это оч-чень важное открытие! Теперь с его помощью можно вылечивать самые тяжелые болезни… Ах да, прошу прощения, джентльмены! Вот наши предписания на сей счет.
И эти бумаги были изучены агентами тщательнейшим образом.
— И куда вы направляетесь? — спросил коротышка.
— В Арканзас. Там тоже имеются аптеки нашей компании.
После чего супружеской паре было предложено пройти в комнату для досмотра.
— Ничего не поделаешь, господа, — оправдывался коротышка. — Война. Поверьте, нам самим неприятно заниматься этим делом.
— Да-да, разумеется, — поспешил согласиться джентльмен. — Мы все понимаем. Без этого нельзя. На границе нас тоже обыскивали. А в «Нью-Йорк таймс» была на днях статья о японских шпионах. Не читали? Просто поразительно, как они умудряются пролезать во все щели и добывать наши секреты. Просто поразительно! А самое отвратительное, господа, — воскликнул джентльмен с неподдельным возмущением, — что им помогают некоторые граждане Соединенных Штатов! Таких, с позволения сказать, граждан надо без суда и следствия сажать на электрический стул…
— О, да! Разумеется! Мы с вами совершенно согласны! — кивали головами агенты ФБР.
Снаружи послышался свисток прибывающего поезда.
— Мы не опоздаем? — спросила женщина, выкладывая из сумочки всякие безделушки.
— Думаю, что нет, — ответил старший агент. Он заглянул в сумочку, пошарил внутри рукой, спросил у своего товарища, ковыряющегося в вещах, вынутых из чемодана и баула: — Ну как?
Товарищ отрицательно мотнул головой.
— Извините, господа, — произнес агент и стал помогать укладывать вещи назад, лишний раз прощупывая их чуткими пальцами карточного шулера.
Пара поспешно покинула вокзальное помещение, вошла в вагон, и поезд тотчас же тронулся.
Усевшись в своем купе у окна, женщина произнесла:
— По-моему, так тщательно обыскивали только нас.
— Похоже, что так оно и есть, — согласился мужчина и уставился в окно, за которым проплывали восхитительные горные пейзажи.
Дальние хребты, покрытые снегом, искрились на солнце. На фоне глубокого синего неба они казались бриллиантами, рассыпанными вдоль горизонта, манящими путников райской жизнью, которая наступит, едва они станут их обладателями. А конусообразная вершина, точно алмаз в миллионы каратов, парила в этой синеве, не приближаясь и не удаляясь, издеваясь над сидящими в поезде людьми, лишний раз доказывая им, сколь ничтожны их потуги что-то изменить в этом огромном мире, живущем по неведомым людям законам.
Однако супружеская пара, погруженная в свои проблемы, не чувствовала этой издевки.
Часть 41
Глава 1
Шел тринадцатый день января 1945 года, и до наступления 1-го Белорусского фронта оставалось менее двадцати часов. Да, именно часов. А скоро счет пойдет на минуты. Но уже более суток продолжается наступление 1-го Украинского фронта под командованием маршала Конева, и наступление вполне успешное. Сумеет ли Конев оттянуть на себя часть немецких резервов с других фронтов, значило очень много.
Командующий 1-м Белорусским фронтом маршал Жуков вернулся в свой штаб только в третьем часу пополудни. Со вчерашнего дня, переодевшись в солдатскую шинель и нахлобучив на голову солдатскую же шапку, Жуков лазал по передовым линиям окопов Магнушевского плацдарма, захваченного на левом берегу Вислы еще в августе прошлого года в ходе наступательной операции под кодовым наименованием «Багратион». С этого плацдарма Жуков рассчитывал нанести главный удар по немецкой линии обороны, второй удар — с Пулавского плацдарма, прорвать оборону в двух местах одновременно и устремиться всеми своими танковыми и механизированными корпусами и армиями к Одеру, к центру Германии. А уж от Одера до Берлина рукой подать. Потому-то маршал и высматривал немецкие позиции, и гонял, как школяров, командиров полков, дивизий и корпусов, пытаясь определить, насколько они готовы к выполнению той грандиозной задачи, которая замыслина в Ставке и штабе фронта. И хотя эти командиры не посвящены в масштабы операции, не знают, какие силы будут в ней участвовать, хотя перед каждым из них стоит своя, ограниченная временем и пространством задача, но именно от того, как они будут делать свое дело, зависит все остальное.
Еще в шестнадцатом году, в школе унтер-офицеров, в Жукова вдолбили правило, что без знания местности нормально организовать бой нельзя. С тех пор прошло много лет, но он, даже став маршалом, никогда не отступал от этого правила. Он должен, сидя в своем штабе, куда будут поступать донесения о начавшемся наступлении, представлять воочию, по каким дорогам, полям и перелескам будут двигаться его войска, какие ручьи и речки, овраги и холмы придется им преодолевать, сколько времени на это уйдет и насколько могут быть правдивы донесения командующих армиями, корпусами и дивизиями. Но главное — быть уверенным, что и командиры полков, батальонов и рот знают лежащую перед ними местность досконально, знают, как организовать и вести на этой местности наступление.
Жуков только что прошел по окопам, занимаемым одним из полков дивизии, на участке которой намечался прорыв немецкой обороны. Он с разных точек пытался оценить позиции противника, и теперь, заняв вместе со своей немногочисленной свитой командный пункт пехотного полка, подводил итог увиденному. Хотя глаз у Жукова наметан долгой службой и тренировкой, но многого разглядеть ему не удалось: немцы тщательно замаскировали свои огневые точки, зарылись в землю, опутали колючей проволокой подступы к своим окопам и, разумеется, засеяли поля минами.
— Что вон там? — показал Жуков на еле приметный холмик рядом с березовым колком, отводя от глаз бинокль и ни к кому конкретно не обращаясь.
Командир корпуса, пожилой генерал, склонился над картой-трехкилометровкой, суетливо стал водить по ней пальцем, отыскивая указанное место.
Жуков поморщился, взял рукой в кожаной перчатке за край карты, резко загнул ее, проскрипел:
— Я не вас спрашиваю, генерал, а командира полка.
Из-за спин генералов выступил молоденький подполковник, который не видел и не знал, о чем речь, представился:
— Подполковник Скобелев! — и уставился на Жукова обезмысленными глазами на побелевшем лице.
Он был, как и все в Красной армии, наслышан о грозном маршале, о том, что тому ничего не стоит за малейшую провинность тут же отдать под трибунал хоть солдата, хоть генерала, а он, новоиспеченный командир полка, лишь недавно прицепил
