– Я уверена в преданности флибустьеров, друзей моего отца, – ответила девушка. – Капитан Морган, душой я с флибустьерами.
– Пойдемте, сеньорита, и пусть испанцы попробуют вырвать вас у корсаров Тортуги.
10
Взятие Гибралтара
В тот же вечер пиратский флот покинул Маракайбо, оставив в городе лишь небольшой отряд, которому было поручено разыскать жителей, спрятавшихся в соседних лесах, и охранять вход в лагуну, чтобы замеченные ранее корабли не заперли выход из пролива.
Морган надеялся взять Гибралтар с ходу, без особого сопротивления, как это сделали семнадцать лет назад Черный Корсар, Олоне и Баск.
Он знал, что город с тех пор стал еще красивей и богаче и что испанцы не теряли времени и сильно его укрепили. Морган был почти уверен, что граф Медина укрылся именно там, ибо на обширной лагуне Маракайбо не было тогда места надежней.
В полночь флотилия в составе семи кораблей – за вычетом одного, оставленного наземному отряду, – уже курсировала в лагуне и, пользуясь попутным ветром, быстро продвигалась к бухте Мочила, на берегах которой раскинулся город.
Морган, как обычно, сам вел корабль, так как хорошо знал эти места. К тому же ему достаточно было нескольких часов отдыха, чтобы полностью восстановить свои силы, – настолько крепкий был у него организм.
Кармо и Ван Штиллер – его, так сказать, подручные и доверенные лица – составляли ему компанию, покуривая большие испанские сигары и болтая друг с другом.
Ночь, довольно светлая, несмотря на отсутствие луны, позволяла кораблям держаться вдали от многочисленных островов, которые тогда гораздо больше, чем сейчас, мешали мореплавателям. Рулевые, с другой стороны, успешно шли ему в кильватер и держались друг за друга, так как впервые плыли в этих водах, изобиловавших подводными рифами и песчаными отмелями. Начало светать, когда флотилия подошла к зеленым берегам Мочилы. На еще темном горизонте поблескивали огоньки, обозначавшие вход в небольшой порт Гибралтара.
– Кармо, – сказал Морган, не отходивший всю ночь от руля, – ты еще помнишь эти места?
– Да, капитан.
– Будем держать на восток?
– Да, на один румб.
– Плантатор не говорил, какими силами располагает здесь гарнизон?
– Вчера бедняга совсем лишился рассудка и не мог сказать ничего путного.
– Ты с собой его взял?
– Да, он у меня в каюте. Сам попросился на корабль, хотя мне он ни к чему. От этого бездельника нет никакого толку.
– Ошибаешься, дорогой Кармо. Он еще нам сгодится – он из местной знати и знаком с губернатором. Я ему больше доверяю, чем всем остальным.
– Он настолько струсил, что проку от него не больше, чем от последнего негра. Он вбил себе в голову, будто капитан Валера заметил, что это он привел нас с Ван Штиллером в монастырь, и теперь у него зуб на зуб не попадает.
– Мы отпустим его без выкупа.
– Если он решится от нас отстать, – сказал со смехом гамбуржец.
– Пойди разбуди его, – попросил Морган.
Ван Штиллер вытряс трубку и спустя несколько минут вернулся на палубу, подталкивая в спину плантатора.
Бедняга, казалось, совсем впал в детство. Ясно было, что пороху он в жизни не нюхал.
– За вами еще один должок, – сказал Морган, увидев его перед собой. – Думаете, я вам простил, что вы вольно или невольно стали причиной гибели сопровождавших вас моряков?
– Ох, сеньор, – простонал бедняга. – Вы все еще думаете, что…
– Довольно! Нужны ваши услуги.
– Опять? Лучше повесьте!
– Повешу, если настаиваете, но потом. Вы знаете Гибралтар?
– Да, сеньор.
– Я отправлю вас для переговоров.
– Я бедный беспомощный человек.
– Мы окажем вам помощь, – сухо отрезал Морган, – когда наведем на город девяносто шесть пушек.
– А если меня убьют?
– Мы сумеем отомстить.
– Слабое утешение, – буркнул дон Рафаэль. – Попадись я ему в лапы, пощады не жди.
– Кому?
– Капитану Валере.
– Чего вы так боитесь этого человека?
– Граф Медина танцует под его дудку.
– Вряд ли вы его встретите в Гибралтаре, – заметил Кармо. – Уверен, что он прячется в монастырских подвалах.
– Хватит переживать, – сказал Морган. – Вы отвезете от меня губернатору послание, в котором гарнизону и населению предлагается выдать графа Медину, а в случае отказа – быть готовыми к уничтожению города. Морган, как вам известно, всегда держит слово.
– А если губернатор еще не прибыл в город, сеньор? – спросил дон Рафаэль.
– Пусть вам укажут, где он скрывается. Впрочем, я уверен, что он уже в городе. Кармо, вели снарядить двенадцативесельную шлюпку и отправь его на берег. Мы в шести милях от берега, и если в десять не получим ответа, клянусь вам, – население долго будет помнить флибустьеров Тортуги. Вот вам письмо, и – успеха, дон Рафаэль.
– А если губернатор Гибралтара повесит ваших людей? – допытывался плантатор.
– Они под защитой наших пушек. К тому же на берег сойдете вы один. Ступайте.
Флибустьер развернул корабль, чтобы моряки смогли спустить шлюпку с подветренной стороны, и, увидев, что она удалилась, дал сигнал кораблям войти в порт сомкнутым строем.
Невероятно, но факт: испанцы, хотя и знавшие, что корсары овладели Маракайбо, и уже испытавшие на себе все ужасы разграбления, совершенного Олоне, не приняли все же надежных мер для обороны, так что в семь утра все корабли Моргана смогли спокойно войти в небольшую бухту и бросить якоря под самыми стенами фортов, тянувшихся вдоль лагуны.
Высадив дона Рафаэля, шлюпка благополучно вернулась на борт «Молниеносного». Казалось, однако, что испанцы, хотя и не столь многочисленные, как в Маракайбо, готовились к обороне. Они выкатывали пушки на стены и наводили их на корабли.
Морган, расставив корсаров по местам и спустив в воду шлюпки, вооруженные камнеметами, спокойно уселся на полубаке в ожидании ответа губернатора.
Иоланда, едва узнав, что эскадра готовится к штурму, вышла из каюты и держалась поближе к капитану. Облокотившись на поручень левого борта, она без страха смотрела на вражеские пушки, грозившие эскадре.
На ней было надето элегантное черное платье с кружевами. Цвет этот, так нравившийся ее отцу, еще больше оттенял алебастровую бледность лица девушки.
На ней не было никаких драгоценностей. Лишь нитка голубого жемчуга, стоившего, наверное, немало из-за необычного цвета, перехватывала длинную копну волос, спускавшуюся ей на плечи.
Казалось, она не обращает внимания на могучего корсара, хотя ее огромные глаза то и дело смотрели в его сторону.
Словно чувствуя на себе эти
