– Если угодно, присаживайтесь, – сказал он.
Кармо и гамбуржец обменялись взглядами и недовольно поморщились. Оба не ожидали ни столь холодного приема, ни столь скудного ужина.
– Спасибо, сеньор, – сказал тем не менее Кармо, – ваше приглашение весьма кстати: мы проголодались, и даже очень.
– И нас мучит жажда, – добавил Ван Штиллер.
– Вот как! – пробурчал нотариус.
«Видать, стал настоящим скупердяем, – подумал Кармо. – Это вовсе не тот человек, который принимал нас в Маракайбо. Правда, тогда к нему пристали с ножом к горлу. Но бутылочки-то вытащит, клянусь Богом».
Когда ужин подходил к концу, нотариус, так и не сказавший ни слова, а лишь изредка поглядывавший на флибустьеров, пошел за флягой и, наполнив стаканы вином, сказал:
– Пейте и расскажите, кто вы и чего вам от меня надо.
– Сеньор, – сказал Кармо, – если дон Рафаэль вам еще не объяснил, кто мы такие, я вам скажу, что мы здесь по воле королевского аудитора Панамы и хотим навести справки о графе Медине, о котором ни слуху ни духу после его бегства из Маракайбо.
– Вам бы следовало обратиться к губернатору Куманы.
– Мы не сочли это возможным, сеньор нотариус, по причинам, которые, по крайней мере сейчас, нельзя изложить. Правда ли, что граф прибыл сюда?
– Да, – ответил нотариус. – И весьма неожиданно, с небольшим эскортом и девушкой.
– И уже отбыл? – с тревогой спросил Кармо.
– Сегодня в полдень.
– Куда?
– Говорят, в Шагр.
– Значит, в Панаму?
– Думаю, да.
– На каком корабле?
– На «Андалузе».
– Значит, на военном корабле?
– Да, это двадцатичетырехпушечный корвет, – ответил нотариус.
Кармо невольно сделал раздосадованный жест. Нотариус, который некоторое время не спускал с него глаз, живо поднял голову и спросил:
– А почему королевского аудитора Панамы интересуют эти сведения? Позвольте спросить, дорогой сеньор.
– Понятия не имею, – не спасовал Кармо.
– Ах так!..
Помолчав несколько минут, он снова уставился на Кармо.
– А скажите, – спросил он без обиняков. – не вы ли в стародавние времена побывали в Маракайбо?
Флибустьер едва не подскочил от неожиданности:
– Я был там только раз, сеньор, два месяца назад. Почему вы об этом спрашиваете?
– Понимаете, мне кажется, что я уже слышал ваш голос.
– Вы меня с кем-то путаете, сеньор.
– Безусловно, – сказал нотариус таким ехидным тоном, от которого обоим флибустьерам стало не по себе. – К тому же прошло столько времени, что я мог ошибиться. Тогда еще был жив ужасный Черный Корсар.
– Вы были с ним знакомы? – спросил Кармо, чтобы замести следы.
– К несчастью, да. По его вине я лишился дома, прекрасного дома, сгоревшего в огне.
– Вы мне как-то рассказывали об этой беде, – вступил в разговор дон Рафаэль.
– С ним были два корсара и здоровенный негр, – продолжал нотариус, – и им не пришло ничего лучшего в голову, как укрыться у меня в доме.
– И вас пощадили? – спросил гамбуржец, с трудом сдерживая смех.
– Да, но наполовину опустошили мой погреб.
– Ну и натерпелись же вы, наверно, – сказал Кармо.
– Кровь стынет в жилах.
– Я думаю, Черный Корсар всех держал в страхе.
– Но, говорят вам, с ним были еще двое… О боже!
– Что с вами, сеньор? – спросил Кармо.
– Не может быть!
– Что?
Нотариус не ответил. Он не сводил глаз с гамбуржца, который изо всех сил корчил рожи, чтобы не быть узнанным.
– Похоже, память у меня сдает, – сказал наконец нотариус. – Не помню уж, как мне удалось выбраться из горящего дома.
– Может, выскочили в окно, – подсказал Кармо, покрываясь при этом холодным потом.
– Возможно. Уже поздно, сеньоры, а я привык вставать рано. Увидимся утром за завтраком.
Плантатор зажег свечу и сделал знак флибустьерам следовать за ним.
– Спокойной ночи, сеньор, и спасибо за любезный прием, – сказал Кармо, отвешивая поклон нотариусу.
Плантатор, должно быть знакомый с домом, провел обоих флибустьеров длинным коридором и открыл дверь в большую, прилично обставленную комнату.
Как только они остались наедине, Кармо страшно выругался.
– Старик узнал нас, кум? – спросил Ван Штиллер.
– Я почти уверен, и ночью лучше задать лататы. Как вы думаете, дон Рафаэль?
– Давайте я прежде расспрошу нотариуса. При малейшей опасности я вас предупрежу.
– А не полицию? – усомнился Кармо.
– Нет, я хочу следовать за вами.
– Вы? – в один голос воскликнули флибустьеры.
– Вы же поплывете в Панаму?
– Да.
– И я с вами: хочу отомстить проклятому графу.
Едва испанец вышел, Кармо открыл окно и выглянул наружу.
– Выходит в сад, – сказал он Ван Штиллеру, – а до земли не более двух метров. Так что и дон Рафаэль спрыгнет, не сломав ноги.
– Морган, поди, уже прибыл? – сказал гамбуржец.
– С сегодняшним ветром вряд ли он от нас отстал. Вот увидишь, он сразу ответит на наш сигнал.
– Молчи, идет дон Рафаэль.
Через миг в комнату влетел плантатор.
– Немедленно бежим! – воскликнул он.
– В чем дело? – в один голос затарахтели флибустьеры.
– Нотариус вас узнал.
– Чтоб ему пусто было, как говаривал Пьетро Олоне, – ругнулся Кармо.
– Надо иметь чертовскую память, чтобы узнать нас спустя восемнадцать лет.
– Говорю вам, бежим, и как можно быстрее, – повторил дон Рафаэль. – Он уже помчался за стражей.
– Тогда, – сказал гамбуржец, – ничего не остается, как только прыгнуть в окно.
Взобравшись на подоконник, Ван Штиллер спрыгнул в сад, смяв прекрасную клумбу с розами. Кармо тут же последовал его примеру. Дон Рафаэль сиганул вслед за флибустьерами.
– А теперь дай бог ноги, – сказал Кармо.
– Прямо к баркасу.
В мгновение ока все трое пересекли обширный сад, проломили изгородь из кактусов и устремились в пустынный переулок.
– Дон Рафаэль, – крикнул Кармо, – ведите нас к пристани.
Несмотря на округлость брюшка, дон Рафаэль припустил так, словно за ним уже гналась стража. Менее чем через пять минут беглецы добрались до пристани, где у полуразрушенного форта по-прежнему стоял баркас, уткнувшийся носом в песок.
– А теперь сигнал! – сказал Кармо.
Взяв ракету, он вскарабкался на бастион и запустил ее
