– Постараемся раздобыть.
– Гм! – хмыкнул трактирщик, качая головой.
– А что это за замок?
– Крепость на вершине горы. Она перекрывает дорогу, ведущую в Шагрскую долину.
– По-твоему, там нельзя проскользнуть?
– Ночью проход закрыт и охраняется часовыми.
– Плохо дело, – сказал Кармо. – Граф не заплатит нам ни полушки. Проклятый скопидом! Обобрать честных моряков! Добраться бы нам до Панамы! Кстати, ты бывал там?
– Да, в прошлом году.
– Испанцы действительно его укрепили?
– Он сплошь опоясан стеной с несметным числом дозорных башен и пушек. Говорят, его охраняют не менее восьми тысяч человек.
– Вот бы куда попасть, – сказал Кармо. – Ну да ладно! Как-нибудь в следующий раз. Пей, куманек.
Выпив со смаком остатки вина, друзья побрели восвояси, расстроенные неудачей.
Не успели они сообщить Пьеру о разговоре с баском, как к кораблю причалила шлюпка с офицером и несколькими гребцами.
«Известия от графа», – подумал Пьер Пикардиец, идя навстречу офицеру, поднимавшемуся на палубу с письмом в руках.
– Проходите, сеньор.
– Я от алькальда, капитан, – сказал посланец, ступив на палубу.
В письме оказалось приглашение офицерам и морякам на ночное фанданго в честь прибытия корвета.
– За неимением другого повеселимся на вашем вечере, – пробормотал флибустьер. – До прибытия эскадры делать все равно нечего. Передайте алькальду, – сказал он, повышая голос, ждавшему ответа офицеру, – что мы благодарны за приглашение и примем участие в вашем вечере.
– Захватите побольше моряков, сеньор, – сказал посланец.
– На борту останутся только вахтенные.
– До чего любезны местные граждане, – сказал Пьер, обращаясь к Кармо, когда офицер спустился в шлюпку. – Знали бы они, с кем имеют дело! Что ты хмуришься, Кармо?
– Я не очень-то верю в любезность испанцев, – проронил наконец француз.
– Чего ты боишься? Ах да! Ты предпочел бы укрыться в каком-нибудь погребке. Но и на балу, старина, хватит хорошего вина.
Кармо не ответил, а только покачал головой.
32
Западня
Едва село солнце, как десятки лодок с офицерами испанского гарнизона и знатными гражданами города пристали к корвету, чтобы составить почетный эскорт для приглашения на бал.
Пьер Пикардиец, желая отплатить добром за радушие, выказанное его морякам, и не имея никаких оснований для опасений, отобрал шестьдесят моряков, полагая, что остальных двадцати достаточно для охраны корабля. Из предосторожности он никому не велел расставаться с холодным и огнестрельным оружием.
Алькальд поднялся на борт с десятком гребцов, которые втащили наверх корзины с тортильяс – сладкими лепешками – и бутылками, предназначавшимися для людей, остававшихся на корабле.
– Ждем вас, капитан, – сказал он, отвешивая поклон.
С корвета уже спустили шлюпки, на которых были зажжены фонари и факелы. Шестьдесят корсаров, вырядившиеся ради праздника, оставили по команде боцманов корабль, и маленькая флотилия двинулась к пристани, заполненной людьми, горячо приветствовавшими смелых моряков испанского флота.
Все корсары, не питавшие ни малейших сомнений, были на верху блаженства, радуясь приему, к которому они не привыкли в испанских колониях, где вместо аплодисментов их встречали градом пуль и картечи.
Один лишь Кармо выглядел против обыкновения озабоченным и хмурым.
– Эй, куманек, – сказал шагавший рядом Ван Штиллер, – о чем ты задумался?
– Не знаю отчего, дружище, но кошки скребут на сердце.
– Чего ты боишься? Нас достаточно много, и никому в голову не придет, что мы не те, за кого себя выдаем.
– Надеюсь, я не прав, – сказал Кармо.
Вечер был организован во дворце правительства, двухэтажном прочном сооружении с массивными решетками на окнах и окованной железом дверью. В случае необходимости дворец использовался, видимо, как крепость.
Обширные залы были щедро освещены и переполнены офицерами, гражданскими лицами, а также девушками.
Встреченные приветственными криками корсары рассыпались под звуки полдюжины гитар по залам, где музыканты играли болеро и фанданго – два танца, весьма распространенные в то время.
Кармо и Ван Штиллер, предпочитавшие возлияния танцулькам, быстро пробрались в угол большого зала, где стояли столы с графинами мескаля и другими сортами испанского вина.
– Пусть молодежь веселится, – сказал Кармо. – А мы пока оглядимся.
Праздник обещал удаться на славу. Каждую минуту прибывали все новые люди, и девушки, горожане, офицеры и солдаты наперебой спешили угодить корсарам.
Особенно распинались алькальд и командир гарнизона, братавшиеся со всеми, а не только с Пьером Пикардийцем.
Они снизошли даже до крепких рукопожатий с Кармо и Ван Штиллером, любезно указав им на графины с лучшим вином.
К полуночи праздник был в разгаре, повсюду царило буйное веселье. Кармо начал было уже успокаиваться, как вдруг в глубине зала послышался чей-то возглас, и два человека поспешно двинулись к двери, прокладывая путь среди танцующих.
Француз вскочил из-за стола.
– За мной, Ван Штиллер! – воскликнул он.
– Чего тебе неймется?
– Пойдем, говорю, – повторил Кармо.
Пораженный тоном Кармо, а также его возбужденным состоянием, гамбуржец поднялся с недовольным ворчанием:
– Неужели оставлять этот портвейн?
Кармо быстро обошел зал, отыскивая взглядом Пьера Пикардийца. Увидев, что тот спокойно беседует с алькальдом, он вышел в надежде нагнать человека, поразившего его своим возгласом. Но это было не так просто.
Переполнявшие зал гости были столь многочисленны, что двигаться быстро не было никакой возможности.
– Да что с тобой? – спросил Ван Штиллер, которому наконец удалось догнать друга, несмотря на нетвердость походки.
Вместо ответа Кармо отвел его к окну и опустил за собой шторы.
– Ты слышал какой-то странный возглас? – спросил он его.
– Да.
– Что-нибудь он тебе напомнил?
– Совсем ничего, тем более что мы пили портвейн. До остального мне не было дела.
– И все же вряд ли я ошибся.
– Так в чем дело?
– Клянусь тебе, это кричал капитан Валера.
– Гром и молния! – воскликнул Ван Штиллер, мрачнея. – Значит, он здесь! Тогда нам хана!
– Давай его отыщем и не дадим ему смыться.
Оба друга вышли из-за штор и принялись бродить среди танцующих парочек. Затем спустились туда, где корсары, испанцы и девушки с большим упоением отплясывали то болеро, то фанданго.
Проходя мимо какой-то двери, они внезапно столкнулись с командиром гарнизона. Пронизывающим взглядом тот хмуро посмотрел на них исподлобья.
– Похоже, вы скучаете, – сказал испанец, изображая улыбку. – Я что-то не видел вас среди плясунов.
– Мы слишком стары, командир, – ответил Кармо.
– Закажите вина
