Все затаили дыхание, Моника же шагнула чуть ближе к Юле.
— Помните об одержимости Гитлера артефактами древних цивилизаций? Так вот, в моем мире его одержимость оправдала себя, и Рейх во время Второй Мировой Войны заполучил некий артефакт, способный разрывать межвремнное пространство. С помощью него Фюреру и удалось выиграть войну, просто бесчисленное количество раз переигрывая ключевые сражения Второй Мировой до победного конца.
— Ага! — воскликнул Денис и возвел палец к серому питерскому небу, видимо, призывая его в свидетели. — Выходит некая машина времени все же существовала, пусть и древняя!
Юля покачала головой:
— Нет.
— Черт! — выругался Денис.
— Принцип артефакта был тот же, что и возможности аппарата профессора Лыкова, — в очередной раз разрушила Фадеевскую идею фикс «ежик». -Просто у Рейха имелся неисчерпаемый запас человеческих ресурсов. Агенты СС засылались в прошлое в различные временные периоды с важными сведениями о ходе Второй Мировой и с одной единственной целью, чтобы эти депеши когда-нибудь пусть через десять, двадцать, пятьдесят лет, но все же попали к Фюреру в нужный момент.
— Но у вас, как я понимаю, все же получилось разорвать эту цепь и изменить ход истории? — сдвинула брови Казак. — Как это удалось? Хотя учти, я еще не сказала, что верю тебе!
Юля усмехнулась и, задрав носик, явно гордая собой, заявила:
— Я просто поступила хитрее. Не буду вдаваться в подробности, чего нам стоило отыскать секретный бункер, но цена, заплаченная за проникновение в него оказалась высока, погибли сотни людей. Поэтому я понимаю, что проникнуть в Главный штаб нам не удастся, мы просто не обладаем подобными человеческими ресурсами. Но тогда мы заплатили эту цену и воспользовались артефактом. И мы с Лешей просто сиганули гораздо глубже всех агентов СС в прошлое, и уже там нашли и уничтожили артефакт. Тогда мы думали, что нам придется остаться в прошлом навсегда, но что-то случилось, что-то подобное тому, когда ты, Денис, изменил историю, и нас тоже вытолкнуло, но не в мир юрского периода, а, наоборот, в будущее — в двадцать первый век. Ну, а дальше, все уже гораздо скучнее.
— Невероятно, — пролепетал Денис. — Не могу поверить, что я… мы… и весь наш мир это всего лишь парадокс измененной реальности.
— Парень, — вдруг обратилась к Фадееву Казак, и Денис с удивлением на нее посмотрел. До сего момента Моника старалась вообще его не замечать. — Теперь послушай меня, парень! Неважно, говорит правду твоя подруга или нет! И неважно, является ли наша реальность искаженным временным парадоксом или нет! Важно лишь то, что это наша реальность, и мы стоим на ее страже, поэтому мы должны исправить все, так как было, чего бы это нам не стоило.
Денис взглянул на Юлю, она качала головой, он перевел взгляд на Монику, та тоже смотрела на него почти с надеждой и ждала поддержки. Словно два мира, каждый из которых тянул его в свою реальность. И тут он неожиданно кое-что понял.
— Это наша реальность, и мы стоим на ее страже, — повторил за Моникой ее же слова Денис.
Казак победно усмехнулась, а «ежик» прикусила губку, взгляд у нее был расстроенный.
— Но я еще не закончил, — вдруг продолжил Фадеев. — Да, это наша реальность, и мы стоим на ее страже, поэтому мы должны исправить все, так как было, чего бы это нам не стоило! Чего бы это нам не стоило!!! — С нажимом на последнее слово повторил Денис. — Именно так и сказал бы Громов! И наш Громов и тот, что сейчас преследует нас. Он тоже уверен в подлинности своей реальности и не пожалеет никого и не остановится ни перед чем, чтобы убить нас. Нас, тех, кто некогда были его друзьями, товарищами и возлюбленной!
Моника слегка покраснела и опустила взгляд.
— И нельзя упрекнуть его в том, что он не несет своей правды, — продолжил Фадеев. — Громов патриот, он истинно преданный солдат своей страны! Как и ты, Моника, истинно предана своему миру! Оба вы несете свою правду, и оба ошибаетесь в самом главном! В том, что Юля однажды поняла в своем мире и в том, что наверняка понял Игорек, когда пошел на смерть ради нас всех.
— Самое главное, — Казак подняла глаза, и в них не было прежней решимости, а лишь сомнение. — Ну и что вы предлагаете? — вдруг спросила она.
— Самое разумное решение, иного просто не дано, ибо оно не в наших силах, — вместо Дениса ответила Юля. — Мы убьем Анастасию!
Глава 18
«Я Анастасия Николаевна Романова — великая княжна, законная наследница престола Всероссийского, царства Польского, княжества Финляндского и прочего, и прочего, и прочего… И я должна править! Даже не так… Я не должна, я обязана! Ибо это мой долг», — говорила себе уставшая от страхов девятнадцатилетняя девушка, взирающая из узенького оконца броневика на окровавленную, усыпанную вперемешку трупами «белых» и «красных» брусчатку на Дворцовой площади. Говорила она себе, и сама не хотела в это верить.
Больше всего на свете Анастасия желала покинуть эту кровавую страну, так жестоко обошедшуюся с ее семьей, и уехать далеко в Данию, к ждущей ее там бабушке Марии Федоровне. Вновь ощутить любящие объятья, семейное тепло, поселиться с ней на вилле HvidØre и навсегда забыть о пережитых ужасах. Хотела она это и понимала, что этому не бывать. Уж слишком важной фигурой ее считали другие, такие как Колчак, Корнилов, Деникин и прочие сторонники. Одни были беззаветно преданы ей и старались восстановить законную власть, другие видели на престоле ее, но лишь как марионетку и желали править сами. Она являлась куклой в их руках, разменной монетой престола Всероссийского, престола разрушенной, замученной и погруженной в кровавую смуту страны, где алчные до власти личности боролись меж собой, прикрываясь высокими идеалами. А умирали за них, как всегда другие, простые люди — народ, что не щадил брата, одурманенный высокими речами и копейки ломанной не стоящими.
Сложный выбор того, кому не
