– С тобой не равняюсь, – согласился Витмид. – Но все же две доли мне дай. У Хрёрека я уже хольд, а Хрёрек – конунг.
– Ты лучше с другой стороны посмотри, – не сдавался Медвежонок. – Доля у Хрёрека и доля у нас – они разные, друг. Лично я охотней согласился бы на одну долю в хирде Ульфа, чем на три – в хирде Хрёрека. Наверняка побольше выйдет.
– Так вы в боях добро берете, а Хрёреку люди дань сами несут! – возразил Витмид.
– Так и хорошо! – воскликнул Свартхёвди. – Воин живет битвой! – И прибрав пафос: – И ты забыл, Витмид, что нам тоже сами несут. С каждого корабля, что мимо проплывет, мыто берем. Может, оно и поменьше выходит, чем в Альдейгье, да только в Альдейгье его на скольких делить приходится? А нас сколько? То-то!
– Вот! – обрадовался Витмид. – Не много вас! Значит, я вам нужен!
– Нужен, – согласился братец. – Не то я бы пиво пил, а не с тобой болтал. Мы тебя знаем, Витмид. Ульф-ярл возьмет тебя охотно. Но – хускарлом. Потому что хускарл ты славный, а хольдом мы тебя не видели.
– Так посмотри́те! – воскликнул Витмид и подбоченился.
– О! Другой разговор! – заявил довольный Медвежонок. – Вот и договорились! Посмотрим на тебя в деле и решим, годишься ли ты в хольды. А пока – хускарл. Рад, что ты согласился, Витмид!
На Витмида жалко смотреть. Подловил его Медвежонок. Поймал на слове. И пусть Витмид имел в виду другое, но теперь обратно хода нет. Слово сказано. Пацан сказал – пацан ответил.
– Отлично! – Я хлопнул викинга по плечу. – Верный выбор, Витмид! У меня тебе скучно не будет. Года не пройдет, и ты эти обручья, – я постучал по серебряным браслетам Витмида, – на золотые сменишь. А в хольды выйдешь еще раньше! Ты славный воин, Витмид! Не забыл, как мы на земле франков развлекались? То ли еще будет!
Повеселел Витмид. Вероятно, вспомнил, что в отличие от Хрёрека у меня с Рагнарсонами – дружба. А где Рагнарсоны, там такая добыча…
– Пойду Ульфхаму скажу, – Витмид поднялся.
– Эй, может, подождешь, пока взятое на свеях поделите? – придержал его я.
Он теперь мой человек, и я обязан заботиться о его благополучии.
– Так поделили уже, – отмахнулся Витмид и пошел «радовать» своего теперь уже бывшего начальника.
Ну да, кого я учу? По части урвать кусочек любой викинг мне десять очков вперед даст.
А все-таки Медвежонок его развел! Не обиделся бы…
Заря втиснулась рядышком. Ухватила мое пиво, выдула сразу половину чаши. Все, что осталось. Минимум пол-литра. Засмеялась радостно, пихнула меня кулачком. Глаза блестят, губки влажные, щечки розовые. Ах какая девушка! И сдается мне: это не первая порция пива, принятая ею нынешним вечером. А, пофиг! Пир у нас или не пир?
В общем, уснул я совершенно счастливым: сытым и пьяным, не только от пива. Бешеный темперамент у моей воинственной подружки. Прямо-таки испепеляющий. И если обычно из наших любовных игр победителем выходил я, то этой ночью Зарёнка разгромила меня вчистую. Правда, и сама упрыгалась. Вырубилась у меня на плече, слова не договорив.
«Ну разве это не счастье?» – подумал я, проваливаясь в сон следом за ней. И не ведая, каким будет мое довольно-таки скорое пробуждение.
Глава 45. Последнее решение Ульфа Свити
А вышло оно весьма неприятным. Потому что очнулся я от навалившейся на грудь тяжести. И не сладкой тяжести любимой женщины, а изрядного такого веса. Пудов этак в несколько. И пахло от «груза» отнюдь не розами и не сладкой женской кожей, а просто кожей. И железом. И перегаром.
И вонь была далеко не самым скверным аспектом моего пробуждения. В следующую секунду я осознал, что обе мои руки прижаты к ложу, а на горло давит холодное и острое. Нож. И держал его не кто иной, как мой давний знакомый Ульфхам Треска.
Ну да. Моя Удача – в своем репертуаре. Если вы думаете, что все идет превосходно, значит, вы чего-то не заметили. А ведь мог. Дружелюбие дана на пиру показалось мне уже тогда подозрительным. Особенно когда он чашу свою мне пихал.
Сейчас заметить Ульфхама трудно. Особенно если эта туша придавила твои конечности и тычет ножом в кадык.
– Не дергайся и не кричи, – проворчал дан. – Или я тебя сразу убью.
Вот же… А я попал, однако. Чисто конкретно, как говаривал мой знакомый депутат питерского ЗАКСа. Моя правая рука зафиксирована в Ульфхамовой клешне, левая придавлена его же коленом, а второе колено упирается в мою грудную клетку. Понятно, что в этой явно доминирующей позиции Треска чувствовал себя весьма уверенно. А я в своей – нет. Весу в дане раза в полтора побольше, чем в моей бренной тушке. Но я бы еще порыпался, если бы не ножик, упершийся в мое нежное горлышко.
– Мой конунг хочет твоей смерти, – сообщил Треска, обдав меня тошнотворным выхлопом скисшего у него в желудке пива. – А мы с Хрёреком – как вы со Свартхёвди. Моя мать кормила его грудью, мы выросли вместе… – Ульфхам вздохнул. Мне показалось: он по-настоящему опечален. Наверное, так оно и было, иначе он не стал бы рассусоливать: зарезал бы сразу.
– Он приказал меня убить, да? – негромко поинтересовался я.
Негромко, потому что был уверен: кричать бесполезно. Да и не даст Треска мне крикнуть. Ему достаточно чуть нажать – и железо окажется у меня в трахее. Я видел, что викинг пьян: речь немного подтормаживает. Но вскрыть глотку такой, как Ульфхам Треска, способен и мертвецки пьяным. Это у него даже не условный – безусловный рефлекс.
– Хрёрек? Убить тебя? Нет. Не сейчас. – Ульфхам говорил рассеянно. Похоже, параллельно думал о чем-то своем. – Приказывал раньше. Потом передумал, но это потому, что твоя смерть не понравится варягам. А варяги нам нужны. Да, нужны, – он икнул. – Так что ничего он не передумал. Ему нужна твоя смерть. И потому я тебя убью. Без обид, Ульф. Так надо.
Бородатая физиономия дана нависала надо мной, и ее выражение полностью подтверждало обуревавшие хозяина мысли. Ульфхам Треска был абсолютно уверен в своей правоте. Говорят, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. В данном случае процесс пошел дальше языка. К моему горчайшему сожалению.
Что ж, шансы претворить свои планы в жизнь у старины Ульфхама весьма высоки. В этой клетушке нас только двое. Вернее, трое, потому что рядом спит Зарёнка. Крепко спит: я слышу ее ровное дыхание. И хорошо, что спит. Есть надежда, что Ульфхам ее не убьет. Слабенькая, правда. Этому дану убить – как лягушке комара схавать. Но вдруг?
– Зря Рюрик думает, что я выдам его Сигурду, – сказал я. – Я обещал и я
