Покончив с эмоциональной вступительной речью, Мышь оттянула резинку зеленых штанов хирурга, сунула в образовавшуюся щель сопроводительные документы, свернутые трубочкой, и разжала пальцы. Эхо громкого сухого щелчка заметалось под сводчатым потолком.
Хирург дважды натужно кашлянул и пролепетал свою фамилию. Леночка кивнула и покинула отделение. На прощание она крепко шибанула входной дверью.
В фойе повисла тишина. С потолка спланировал шматок белой штукатурки, а изо рта хирурга беззвучно вывалился бычок. Лицо у этого детины было таким, будто ему только что зачитали смертный приговор с немедленным исполнением, прямо сейчас, не отходя от кассы.
Бригада вернулась на станцию. Последовали другие вызовы. Во второй половине дня Мышь привезла в ту больничку еще одного пациента, на этот раз бабушку с подозрением на гангрену.
Тот же самый хирург сидел в смотровой и опять смолил бычок. Только теперь он был печален, а под глазом у него красовался огромный фингал. На столе перед ним лежали сопроводительные документы на мужчину с язвой. В документах было указано, что этого больного доставил в заведение фельдшер по фамилии Громов.
— Товарищи, не забываем о том, что противник имеет на вооружении крупнокалиберные пулеметы и ЗГУ. Я говорю о советской зенитной горной установке с эффективной наклонной дальностью стрельбы до 1500 метров. Поэтому эшелон полета до Рамира 1800, возвращение на 2400, — инструктировал летный состав Карбанов.
Полноценной группы руководства на базе «Сон-мар» не было, поэтому предполетные указания чаще всего сводились к короткому инструктажу. На первом этаже КДП собирался летный состав двух экипажей, штатный руководитель полетов майор Степко, старший инженер авиагруппы капитан Круглый, начальник связи капитан Анисин и метеоролог старший лейтенант Морозов. Он всегда начинал мероприятие — вешал на стену синоптическую карту и докладывал прогноз с фактической погодой. За ним слово брал связист, затем к карте района полетов подходил Миша Гусенко, исполняющий обязанности старшего штурмана авиа-группы. В конце инструктажа слово брал Карбанов.
— Напоминаю, при взлете с площадок время включения посадочных фар должно быть минимальным, — продолжал он, постукивая по краю стола короткой указкой. — Первым поднимается ведущий. Ведомый делает круг, набирает высоту шестьсот метров и пристраивается за ним. Дистанция — восемьсот метров, превышение — сто. Далее пара встает на курс и занимает заданный эшелон. Строевые огни включаем в положение «тускло».
Весь инструктаж записывался начальником связи на магнитофон. Этот своеобразный объективный контроль служил для того, чтобы было кого наказывать. Сами понимаете, без этого в армии никак невозможно. Нагрянет на базу очередная комиссия, проверит документацию, внешний вид личного состава, бытовые условия, дисциплину. Если вдруг все окажется в порядке, то визитеры начнут копать глубже. Они доберутся до этих вот записей, послушают их.
Тут-то, к безмерной радости председателя комиссии, и выяснится, что на предполетных указаниях никто не обмолвился об орнитологической обстановке, не учли, видишь ли, маршруты миграции птичек. Не важно, что ночью почти все они спокойно спят на ветвях густых деревьев. Главное, что имеется зацепка и причина для наказания.
— Выход на цель осуществляем по курсу и времени, а также по световым ориентирам в виде четырех костров, обозначающих габариты площадки. Посадка на площадку с контролем по допплеровскому измерителю скорости и угла сноса. Первым опускается ведущий. Ведомый встает в круг на высоте тысяча двести на три километра восточнее точки. После разгрузки ведущий взлетает, набирает тысячу пятьсот метров и встает в круг.
Карбанову и Доглину уже пару раз доводилось выполнять здесь аналогичные задачи. Ничего, вполне справлялись. Оба были летчиками первого класса, имели приличный опыт полетов по ночам и в сложных метеоусловиях.
— Построение боевого порядка для возвращения на базу осуществляем на круге восточнее точки. Здесь посадка в том же порядке. Вопросы? — осведомился Карбанов, завершая инструктаж.
Вопросов не последовало.
— В таком случае ждем транспорт с пассажирами и грузом. Вылет по готовности.
Карбанов никогда не слыл героем-любовником. В отношениях со слабым полом он вечно стеснялся и робел, боялся ляпнуть чего-нибудь не то, терялся, с великим трудом подбирал правильные слова для ответов на самые простые вопросы и по большей части отмалчивался.
Познакомившись на базе «Сонмар» с Еленой, майор тоже вел себя сдержанно. Он долго не верил в то, что эта красивая миниатюрная особа одарит его серьезным вниманием и что их приятельские отношения когда-нибудь переродятся в серьезные чувства. Тем не менее именно так все и случилось.
Симпатия к простоватому сильному мужчине с сединой, пробивавшейся на висках, в душе Елены все же появилась. С каждым днем общения она становилась все очевидней. То ли женщина устала от общества инфантильных мужчин, коллег по медицинскому цеху, то ли ощущала нехватку чего-то свежего и важного в жизни. Чем-то подобным на нее внезапно повеяло от нового знакомства, состоявшегося именно здесь, в тропической, безумно жаркой Африке.
Николай не понимал причин, побуждавших Елену улыбаться при встречах, встречать его из рейсов на краю площадки или гулять с ним под ручку теплыми вечерами по главной аллее базы. Он просто был безмерно рад тому факту, что стал вдруг кому-то необходим. Майор и сам с огромным желанием приходил к Елене в кабинет, ездил с ней по выходным в город или слушал ее щебетание во время недолгих прогулок.
Незаметно для них обоих легкая симпатия переросла в глубокое чувство. Карбанов мог поклясться, что не испытывал ничего подобного даже во время второго брака, не говоря уж о первом. Вероятно, до настоящей большой любви он дорос лишь к сорока годам.
К заходу солнца подготовка к ночным вылетам была окончена. На базу начали прибывать автомобили с личным составом и грузом.
— Это же не взвод, а целая рота, — проворчал Карбанов, глядя на бойцов, выпрыгивавших из кузовов двух грузовиков.
— Усиленный взвод, Коля. Их тут пятьдесят человек, — сказал подполковник Баладу. — Завтра возобновятся бои у Рамира. Эти ребята там очень даже пригодятся.
Личный состав стрелкового взвода, прибывшего на базу, был разделен пополам и усажен в две вертушки. Помимо бойцов в грузовые кабины «восьмерок» вошло по несколько ящиков с боеприпасами.
Баладу постоянно крутился у стоянки, помогал с организацией всех этих дел. За четверть
