Медсестра исчезла на темной тропинке, а док-торша направилась дальше по дорожке. Вечер был удивительно тихим, совершенно безветренным.
«Хорошо бы в такую погоду прогуляться под руку с Николаем», — подумала Елена, мечтательно вздохнула и в который уже раз посмотрела на звездное небо.
От мысли о том, что скоро он вернется, а завтра они обязательно встретятся и вместе поедут в город, на душе у нее стало теплее.
«Дождаться возвращения Николая здесь, прогуливаясь по дорожкам жилого сектора, или пойти в модуль? — размышляла Елена, медленно вышагивая по аллее. — А что мне там делать? Совершенно нечего. Только сполоснуться в душе и лечь спать. Но не усну ведь, пока не услышу знакомый шум вертолетов».
Она дошла до развилки двух дорожек и остановилась. Главная аллея вела дальше, к столовой, штабным зданиям, гаражу и КПП. Та, что поуже, поворачивала к модулю, в котором жила докторша. Елена немного постояла в нерешительности и направилась обратно — в сторону госпиталя.
Так она и курсировала туда-сюда минут двадцать, размышляя о своей жизни, о работе, о далеком доме в России. Но в первую очередь об отношениях с Николаем, понемногу развивавшихся.
Карбанову всегда нравились ночные полеты. В это время суток воздух спокоен, о восходящих потоках, нагретых дневным солнцем, остаются одни воспоминания. В кабине царит уютный полумрак, разбавленный спокойной подсветкой панелей и приборов. Правда, линии горизонта не видно. Вместо красочных и разнообразных ориентиров на подстилающей поверхности мерцают россыпи однообразных огоньков.
Но эти самые россыпи светятся на просторах мирной и относительно цивилизованной местности. А здесь, в небольшом африканском государстве, охваченном гражданской войной, электроэнергией обеспечивались лишь два крупных города. В восточном регионе это столица под названием Бакул, в западном — мятежный Дамар. На всем остальном пространстве изредка можно было заметить разрозненные огоньки костров или электрических фонарей, питавшихся от дизельных генераторов.
Слава богу, что звезды пока еще оставались на своих местах.
— Хорошая погодка. Не обманул нас Серега Морозов, — поглядывая на небо, усыпанное бриллиантами, сказал Гусенко.
— Да, ни одного облачка, и видимость отличная, — согласился командир. — Как там народ?
Бортовой техник заглянул в грузовую кабину и доложил:
— Сидят и от страха едва дышат.
— Пускай совсем не дышат. Главное, чтоб ни с кем из этих воинов истерики не случилось.
— О, смотрите — звезда падает! — Равиль ткнул пальцем вперед.
Прямо по курсу с неба действительно падал яркий красно-желтый огонек. Быстро и почти вертикально.
— Ну, раз первым заметил, то загадывай желание, — сказал Карбанов и добродушно улыбнулся.
Тараев отчеканил:
— Хочу, чтобы народ в нашей России всегда жил мирно и счастливо!
— Ты идиот? — мрачно выдал Гусенко.
— Почему?
— Кто ж загадывает желание вслух?..
Полет пары транспортных вертушек прошел без проблем до самого Рамира. Лишь километров за пятнадцать до цели справа по курсу в черное небо взметнулся веер трассирующих пуль.
Тараев беспокойно заерзал на сиденье, но Карбанов оценил дистанцию по скорости полета этих светлячков и успокоил его:
— Не пугайся. Далековато.
Гусенко выполнил штурманские расчеты и вывел ведущую машину точно на город.
— Командир, до точки десять километров, — доложил он, колдуя над картой.
— Понял, — сказал тот и не мешкая вышел в эфир: — «Мак», я двадцать семь — сто четырнадцать.
— Сто четырнадцатый, «Мак» на связи, — моментально ответил российский военный советник.
— Мы на подходе, удаление десять километров. Готовьте к приему площадку.
— Понял вас. Начинаем.
Пара вертолетов встала в круг на три километра восточнее предполагаемой точки посадки. Машины выполнили по два виража, прежде чем Михаил Гусенко заметил четыре слабых огонька, образующих ровный прямоугольник.
— Наблюдаю, командир, — доложил он. — Правее сорок градусов.
Карбанов приказал Доглину оставаться на месте, сам приступил к снижению и запросил у «Мака» условия на площадке. Советник передал ему параметры ветра. Никакими другими данными он просто не располагал.
Костры постепенно разгорались. Желтовато-красные точки становились ярче.
Во время дневного рейса Николай хорошо запомнил очертания городка Рамир и то место, где происходила ожесточенная перестрелка. Теперь майор выстроил заход на площадку таким образом, чтобы глиссада снижения находилась как можно дальше от позиций противника. Навигационные огни экипаж выключил, едва вертолет начал опускаться, но бандиты могли открыть огонь из стрелкового оружия, ориентируясь по звуку.
— Равиль, время на разгрузку — одна минута, — произнес Карбанов на удалении километра от площадки. — Дуй в грузовую. Как только коснемся колесами земли, подгоняй народ пинками. Смотри, чтобы солдаты ящики сразу с собой прихватили.
— Понял, командир, — заявил бортач и исчез во мраке грузовой кабины.
— «Мак», высота сто, к посадке готов, — коротко доложил Николай.
В ответ центр площадки осветился желтоватым светом фар машин, стоявших по обе стороны от места приземления.
«Молодцы, хорошо сработали», — отметил про себя пилот.
Через минуту его машина ткнулась колесами в грунт, покрытый густой травой. Из грузовой кабины тут же один за другим посыпались бойцы национальной гвардии. Последние солдаты выволокли из чрева «восьмерки» несколько ящиков с боеприпасами, пригнулись и трусцой потащили их в сторону городка.
Им на смену спешили защитники Рамира. Они тащили на самодельных носилках своих раненых товарищей. Загрузкой руководил бортовой техник.
— Все! — крикнул он, когда места в грузовой кабине не осталось. — Остальных поместите в следующий борт!
Карбанов посмотрел в сторону ближайших строений, где толпились вооруженные люди. Он насчитал около полусотни раненых солдат, нуждавшихся в медицинской помощи. Многие из них лежали на траве, некоторые сидели. Их одежда была насквозь пропитана кровью.
«За второй рейс всех не вывезем, — подумал майор и вздохнул: — Тут на третий хватит».
— Готово, командир, загрузились, дверь закрыта. Можем ехать! — плюхнувшись на место, крикнул Тараев.
Николай нажал на кнопку «радио»:
— «Мак», двадцать семь — сто четырнадцать разгрузку закончил. Взлетаю.
— Взлетайте, сто четырнадцатый. Спасибо вам.
На высоте тысяча двести метров экипаж Карбанова включил навигационные огни. Майор установил визуальный контакт со второй машиной, занял высоту тысячу пятьсот и встал в круг.
