– Слушай, а как же быть с этой миной? – спросил Шелест. – Кто поедет за нами, подорвется.
– Предлагаешь вернуться и снять ее? – осведомился Кисляр. – Не стоит. По этой дороге машины не часто ездят. Мина противотанковая, под телегой не рванет. Сообщу людям Губина, пусть займутся.
Поездка выходила бодренькой, хотя и не очень полезной для здоровья.
Во все концы простиралась живописная местность. Зеленели рощи, блеснула речка, вьющаяся между холмами. В долине проявлялись крыши строений. Городок был не маленький, а благодаря наличию пары шоссейных дорог и железнодорожной станции и вовсе представлял собой значимый транспортный узел.
– Снова забыл, о чем я, – сказал Кисляр. – Ах да. Бандеровцы Возырь отдавать не хотели, вцепились в него, как собака в кость. Насилу их выдавили к фермам. Там окружили и давай из пулеметов равнять. Некоторые ушли по лощинам, растворились в лесу. Большинство положили. Пару бандитов в плен взяли, так они потом в обгорелом трупе Горбацевича признали, уверяли, что точно он. Местных на опознание привозили. Одни считали, что это Горбацевич, другие – что нет. Про особые приметы ничего не известно, а верить на слово этим людям никак нельзя. Один и вовсе с пеной у рта уверял, будто видел, как Горбацевича его сподвижники уносят в лес. Обгорел он сильно, и лицо изувечилось. Так что теперь этот тип у местных вроде легенды, этакий народный мститель, борец за свободу и независимость. Святой, иначе говоря. Хотя последняя сволочь, между нами. Душегуб, садист. Нравилось этому парню убивать людей. Урка поганый. Поляков стрелял, наших, даже своих же украинцев показательно казнил на сельской площади за то, что проявили мягкотелость и припрятали нескольких знакомых поляков.
– Где их база, неизвестно?
– Росомач велик, – сказал Кисляр. – Схроны бандитские могут быть где угодно. Под фермами, кладбищами, старыми поместьями. Но это отдельные отряды, до роя числом. По-нашему это взвод. Имею сильное подозрение, что основная база в Росомаче. Урочище большое, богатое на сюрпризы. Бывшую базу Глинского бандиты использовать не будут. Там мы их легко накроем. Жалко, знатоков местности в районе не осталось. Нам не стоит, не зная броду, соваться в воду.
– Часто шалят? – поинтересовался Гальперин.
– Постоянно, – ответил Кисляр. – Тактику сменили, теперь исподтишка гадят. Хозяева прежние остались, шлют директивы из-за линии фронта. Диверсии на воинских коммуникациях, нападения на колонны, следующие к фронту. Задача, в общем-то, ясна. Посеять смуту у нас в тылу, ослабить ударную мощь Красной армии. Еще надеются, что все назад вернется. Ведь фюрер постоянно трещит, мол, вот выровняем линию фронта, подтянем резервы и оружие возмездия, ахнем по большевикам и погоним их за Урал налимов кормить. Недавно бандиты ограбили пакгаузы на станции. Ночью подкрались, охрану сняли, забрали все продукты, что дожидались отправки на фронт. А это тушенка, крупы, рыбные консервы. Даже транспорт свой не подгоняли, увели два грузовика, которые у пакгауза стояли. Десятку солдат, считай, горла перерезали, те даже не пискнули. И вот что необъяснимо. Грузовики пропали, как сквозь землю провалились! На дорогах их не видели, в лесу тоже не нашли. Заместителей Губина и кладовщиков сразу под арест упекли. Выживших солдат на фронт отправили в штрафную роту. А толку? Мистика крупным планом. Пропажа государственного имущества, так сказать. Своих пугать бандиты тоже не забывают. Как только новая власть назначает в село активиста, коммуниста, председателя, хлопцы из леса выбираются и показательно его прибивают. Если не сопротивляется, так сразу стреляют и в выгребную яму сбрасывают. А кто пальбой их встречает, так хлопцы мигом звереют да такое над бедолагой устраивают!.. Потом куски туловища над сельсоветом вместо флага висят в назидание. Недавно они в детский дом пришли, не в нашем, правда, районе, в Процке…
– Остановитесь, товарищ капитан, достаточно на сегодня, – жалобно попросила Настя.
– Ну, как хотите, – сказал Кисляр. – Желание женщины закон.
Пассажиры замолчали.
Мысли Стаса потекли в недавнее прошлое.
Полковник Березин не ошибся, когда упомянул партизанский опыт майора Шелеста. Тот был недолгий, но полезный.
Станислав родился в Харькове. Отец – инженер на тракторном заводе, мама – бухгалтер там же. В тридцать седьмом они уцелели. Предприятие считалось стратегическим, чистили его умеренно, чтобы не страдало производство. Завод выпускал не только тракторы.
Политехнический институт, служба в армии, офицерское звание после ускоренных курсов. Очень помогло высшее образование.
Грезил, как и в детстве, о разведке. Курсы повышения квалификации при НКВД СССР, а с февраля сорок первого – при НКГБ. Лубянская площадь, многообещающий молодой сотрудник, капитан. Он мечтал работать за границей, расшатывать изнутри гнилые устои капитализма.
Война разрушила все планы. Немцы наступали стремительно. 26 октября их танки уже рычали на площади Розы Люксембург в Харькове, а потрепанные части 38-й армии, в которую попал Шелест, откатывались на восток. Он успел эвакуировать родителей. Дай им бог на далеком Урале здоровья и сил.
Станислав служил в разведотделе дивизии, штаб которой попал в окружение восточнее Харькова. Охрана полегла почти моментально. Кончился бензин. Офицеры примкнули штыки к трехлинейкам и ходили врукопашную.
Из кольца вырвались немногие. Две недели окруженцы плутали по лесам, атаковали немецкие патрули. В болотах встретились с партизанами, верховодил которыми бывший первый секретарь райкома Савельев.
Он и выдал положительную характеристику молодому капитану через полгода, когда партизаны вырвались к своим и тут же загремели на унизительную проверку. Станиславу просто повезло, кто-то вник в ситуацию. С окруженцами, как правило, не церемонились. Пушечного мяса хватало. На фронт текли эшелоны с пополнением из восточных областей Союза.
Особый отдел при НКВД, борьба с вражеской агентурой в прифронтовой полосе. В апреле сорок третьего было создано Главное управление контрразведки Смерш. Воронежский фронт, Степной, досрочное звание за «мужество и героизм при обезвреживании вражеских шпионов и диверсантов».
Он не являлся баловнем судьбы, дважды был ранен, чуть не попал в плен, знал цену предательству. Неплохо разбирался
