— Двести двадцать, если быть точнее. В основной массе это сирийская молодежь, которая хочет видеть свою страну свободной и демократической. Но все они верят в Аллаха, ненавидят до мозга костей правящий режим, начинают понимать, что «свобода и демократия» применительно к их родному государству… — он помялся, подбирая правильные слова.
— Вздор и иллюзия, — сказал Бургуди и улыбнулся. — Продолжайте.
— В наших рядах бьются люди из Ливана и Иордании, Саудовской Аравии и Палестины. Их трудно причислить к разряду поборников так называемых ценностей западного мира — как, собственно, и вашего покорного слугу…
— Очень рад это слышать.
— Нас было больше. В прошлом месяце мы контролировали несколько многолюдных кварталов. В нашу бригаду добровольно вступали даже подростки 13–14 лет. С нашей структурой считалось руководство ССА. Но когда мы стали подвергаться ударам, командование армии вывело из города 1-ю бригаду. Нас тогда было больше трех сотен! В боях погибли ротные командиры Ибрагим и Камал, профессор государственного университета Саиб Мухаб — наш духовный лидер и наставник. Принял геройскую смерть командир бригады Хаддам, которого я знал еще по боям в Ираке. Послушайте, уважаемый, — Максим приосанился, — я не хочу показаться невежливым, но что происходит? Мы хотели примкнуть к вам на равных — лишь бы отстоять этот многострадальный город. Вам не нужны опытные обстрелянные бойцы, готовые биться до последнего? Если вы и далее будете так относиться к нам, то мы можем организованно уйти из Хартама, пробиться в провинцию Хама. У нас есть для этого несколько единиц бронетехники и автотранспорта. В Эр-Риде мы соединимся с нашими товарищами, отстоим хоть этот небольшой город.
— Каковы ваши условия? — проворчал Бургуди.
— О них мы будем говорить с господином Хураши.
— Я же сказал, господин Хураши ранен. Завтра наш командующий встанет в строй. Сегодня ему нужны покой и тишина. Он находится в госпитале. Именно с этим связан перенос встречи, на которую вы спешили.
— Что же делать? — Максим вздохнул.
Больше всего он боялся, что Бургуди предложит обсудить «условия» здесь и сейчас, именно с ним. Чутье подсказывало ему, что в этот нелегкий для обороняющихся период военное руководство «ан-Нусры» согласится на любые требования. Станет ли оно их выполнять — неизвестно. Но 200 бойцов, едва ли существующих в природе, должны немедленно войти в город, продвинуться на запад и примкнуть к обороне.
К его счастью, брать на себя лишнюю ответственность помощник Хураши не хотел. К тому же продолжалось затишье. Велись лишь позиционные перестрелки, предпринимались локальные попытки прорывов мелкими группами.
— Хорошо, — сказал Максим, — мы возвращаемся к себе в Хартам. Надеюсь, ваши люди вернут нам оружие и выпустят.
— Встреча командиров состоится завтра в 11 утра на улице Базрани, дом 38, — открыл «страшную» военную тайну Бургуди. — Достопочтенный Хураши собирается на ней присутствовать, если позволит состояние здоровья. Это в километре на северо-восток от улицы Аль-Харунжа. В здании до 2012 года находилось районное отделение партии БААС, потом в него переехала администрация. Все участники встречи были заранее извещены о ее переносе. Связи с вашей группой у нас не было. Посланники, как я уже говорил, вернулись ни с чем. Вы удовлетворены, господин Мусташи?
— Да, я удовлетворен, — Максим изобразил облегчение.
— Вокруг этой встречи создавалась нездоровая активность, которая нам не нравилась. Это не имеет отношения к нашему разговору. Вы намерены завтра присутствовать на мероприятии?
— Безусловно, — подтвердил Максим. — В противном случае мы бы уже этой ночью снялись с позиций и выступили в Эр-Риду…
— Отлично, — сказал Бургуди. — Будем молиться, чтобы Аллах указал нам правильный путь и привел в порядок все наши дела. Надеюсь, господин Мусташи, мы договоримся к обоюдному удовольствию.
— Если будет на то воля Аллаха, — сдержанно отозвался Максим. — Полагаю, нам вернут наше оружие?
— О, не сомневайтесь, — заявил Бургуди. — В любую минуту, когда оно вам понадобится. Вы хотите нас покинуть? Мы можем предоставить вам и вашим людям комфортные условия в этом здании, поделиться с вами нашей пищей, а наутро все вместе отправимся к месту встречи, куда прибудет из госпиталя Музаффар Хураши.
— Это заманчивое предложение. Мы весьма вам признательны… — Максим сделал вид, что колеблется. — Но у нас отсутствует связь с нашими людьми в Хартаме. Войска режима ставят глушащую аппаратуру, целую колонну этой техники мы засекли в районе Даман. Можете сами в этом убедиться. Если мы не вернемся, то в три часа ночи остатки нашей бригады покинут пригород и растворятся в пустыне. Боюсь, мы должны немедленно отправиться в путь, а утром вернуться.
— Ну хорошо, пусть будет так, — беседа явно затянулась, Бургуди и сам это понимал. — Счастливо вам добраться, и да хранит вас Всемилостивый Аллах.
— Да воздаст и вам Аллах благом, многоуважаемый Бургуди, — проговорил майор российского спецназа и с достоинством склонил голову.
Глава девятая
Максим отказался от любезного предложения господина Бургуди выделить людей в сопровождение. Ему и так было понятно, что оно будет. В глубине души этого очкастого человека наверняка роились резонные сомнения. Вроде все сходилось, а они все равно были. У этих «мудрых» мусульманских деятелей какая-то совершенно безумная интуиция.
Спецназовцы уходили на восток по улице, отутюженной авиацией, почти не оглядывались, держались тесно сбитой кучкой.
— За нами следят, командир, — пробормотал, не разжимая рта, Лапунов. — Гадом буду, пасут нас. Моя задница их чует, как раскаленную духовку. Это что же, до самого Хартама за нами пойдут? А нам туда надо?
— Что, струхнули, товарищи офицеры? — с усмешкой осведомился Максим. — Да уж, патриотизм сегодня на ваших лицах не просматривается и в детском лепете не прослушивается.
— Еще чего, — заявил Ефремов, переставший бледнеть и покрывающийся какой-то розовой сыпью, — это заявление носит клеветнический характер, товарищ майор. Мы знали, что вы выкрутитесь. Пока наши надежды на вас вполне оправдываются.
— Их двое, командир, — сказал Денис Лапунов, — чешут за нами как ни в чем не бывало. Впрочем, нет, остановились, дорогу перебежали. Постояли, дальше топают.
— У тебя глаза на затылке? — спросил Серега.
— А ты не знал? — огрызнулся Лапунов. — Слушай, командир, а ты в натуре в теме: Аллах такой, Аллах сякой. Где ты так
