— По интернету лазил, — произнес Ефремов, — повышал, так сказать, свой культурно-религиозный уровень. Разрешите вопрос, товарищ майор: долго еще будет продолжаться это дефиле по красной ковровой дорожке? Мы уходим в сторону от объекта, чуете?
Господа офицеры ощущали неприятности не только затылками, но и всеми чувствительными местами. Улица Аль-Харунжа в восточной ее части также находилась под контролем «Фронта ан-Нусра».
Боевики патрулировали улицы, присматривались к открытым добродушным лицам спецназовцев, но не останавливали их. Очевидно, у руководства духов имелась радиосвязь с патрулями.
Улица Базрани осталась на севере. Дневной свет распадался, мерк. Не за горами были сумерки.
Разрушения в этой части города не имели тотального характера, но мирные жители здесь попадались редко. Вдоль дома старик катил железную тележку, груженную чемоданами. Бродили тощие собаки, с опаской поглядывали на вооруженных людей.
Катастрофа в Алеппо была налицо, в самом разгаре. Боевики не кормили жителей, угодивших в капкан. Все конвои с гуманитарным грузом по линии ООН и Красного Креста они в лучшем случае тормозили на подъездах к зонам, контролируемым ими. В худшем — впускали и грабили.
За офицерами действительно волоклись двое духов, но азартом не лучились, шли как по принуждению.
— Командир, и что мы теперь будем делать с этой живностью? — пробрюзжал Лапунов. — Они ведь не отвяжутся, пока мы сами не сбросим их с хвоста.
Максим незаметно повернул к губам тонкий микрофон. Хоть бы Али не спал, не попался этим уродам!
— Приятель, ты на линии?
— Я здесь, Максим… — голос представителя «союзнического войска» звучал испуганно, но в меру.
Правильно, товарищ, только без паники.
— Вы живы? С вами все в порядке? — спросил парень.
— Ты где?
— Я в мусоре на задворках «Хеврона»… Ваши сумки при мне. Как прошли переговоры, Максим?
— Успешно. О тебе товарищи спрашивали, сокрушались. Мол, как там наш Али Фаттах, долгие ему лета и безоблачной старости… — не удержался майор от подколки. — В общем, так, приятель, у нас на заднице выросли два прыща, а просто так от них избавиться мы не можем. Нужно время. Совещание состоится завтра в одиннадцать утра. Адрес — Базрани, 38, там раньше заседала ваша любимая партия БААС. Будут все — в том числе подстреленный Хураши. Если с нами что случится, радируй руководству. Пусть высылают беспилотники, наводят крылатые ракеты, швыряют термоядерную бомбу, что угодно. Как у тебя обстановка?
— Пока спокойно. Я могу попытаться выйти в тот район…
— Не спались с нашими баулами. Действуй, Али, но осторожно. Мы свяжемся с тобой.
Ему так и хотелось разораться на весь район. Дескать, во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного, какого хрена вы, ребята, тащитесь за нами?! Можно подумать, у нас вагон времени?!
В соседнем квартале протекала ленивая перестрелка. Показалась разрушенная площадь. На ней тоже кто-то палил, перебегали фигурки.
Максим не мог избавиться от ощущения, что в этом городе все воюют со всеми. Спорт у них такой. Проводить свое свободное время иначе они не обучены!
Лапунов повернул к обломкам бетонного забора, которые весьма изящно громоздились друг на друге.
— Давайте за мной, — заявил он. — Есть идея. Забыли, товарищ майор, что вы говорили Бургуди про подземные ходы?
Идея оказалась весьма своевременной. Крышка канализационного люка лежала набекрень. Видимо, эта подземная артерия пользовалась популярностью.
Спецназовцы по одному пропадали в шахте, спускались в зловонную темень. Это был самый настоящий общественный туалет! Кроме того, тут пахло мертвечиной — густо, как на поле брани в жаркую погоду. Неизвестно, имелся ли здесь проход в «потусторонний мир», но люди, висящие на хвосте у спецназа, об этом тоже не знали!
Офицеры лезли в зловонную тьму, цеплялись за трубы канализации. Ефремов включил фонарь. Шахта тянулась на другую сторону площади, и передвигаться по ней можно было только на корточках. Путь в те края им был заказан. Неизвестно, кто контролирует дальние кварталы. Максим шепотом приказал Ефремову погасить фонарь и постараться сохранить неподвижность.
Люди, посланные Бургуди, не полезли в колодец, устроили приглушенную перепалку. Какой смысл висеть на хвосте у этой публики, если она направляется именно туда, куда и должна? Это совещание было недолгим. Безумцев, желающих лезть в подземную клоаку, не нашлось.
Но спецназовцы сидели, свыкались с неудобными позами и умопомрачительными ароматами. Где еще можно так приятно провести время в ожидании темноты?
Полумрак очень быстро сгустился в темень. На разрушенный город опустилась новая ночь. Номера на зданиях, понятно, не сохранились, но Али грамотно наводил офицеров на цель. Круглая башня, похожая на шахматную ладью, только чуть обкусанную, армейские казармы, жилой дом переменной этажности, еще одна башня. На другой стороне дороги — четырехэтажное здание бывшего отделения БААС.
Искать позицию в башне — явно противопоказано, классическая западня, а вот здание дальше по улице требует детального рассмотрения. Дом жилой, первый подъезд полностью обрушен, но второй отчасти стоит, есть лестница и уцелевшая шахта лифта.
— Ты что, дружище, с нашими баулами обследовал дом? — спросил Максим.
— Без них, — лаконично отозвался парень. — Они под крыльцом лежали.
С северной стороны к кварталу примыкали развалины старого средневекового форта. Кто разрушил ортогональные башни, непонятно — то ли крестоносцы, то ли современная авиация. Пробить каменные стены толщиной полтора метра артиллерия не смогла.
Горы камней громоздились на заднем дворе здания, присмотренного парнем. С улицы доносился шум, там курсировали машины, перекликались часовые. У здания напротив боевики установили прожектор — видимо, для того, чтобы сирийским артиллеристам было легче находить цель. В заднем же дворе было пусто.
Вход в подъезд перекрыли бетонные и шлакоблочные плиты, куски кирпичной кладки. Со стен «живописно» свешивались ограждения балконов и куски кровельных покрытий. Камни валялись грудами — как у подножия горы. Впрочем, проход между плитами имелся.
Раздался тонкий свист — условный сигнал. Офицеры ныряли за развалины, падали на безопасном пятачке.
Али едва ли не прыгал от радости. Он уже и не чаял узреть живыми своих товарищей!
— Али, ты что такой счастливый, словно доллар обрушил? — беззлобно проворчал Максим. — Мы еще к работе не приступали, все ходим вокруг да около.
Они сидели кучкой, прикрытые скособоченными плитами, курили в
