Какого?! Структура астральной сущности уплотнилась, четче проступили черты сплетшихся в омерзительный клубок гадов. Змеи выбрасывали раскрытые клыкастые пасти во все стороны.
Огненный слуга издал утробный рев, отдавшийся эхом в моем сознании и плохо слышимый в обретшем плотность желе тумане. Отчаяние, боль и ярость слились в жутком, выворачивающем наизнанку звуке. Сильфид вопил, стараясь содрать с себя лохмотья серого киселя, и ранил себя, разрывая собственную плоть когтями и зубастым клювом.
Связывающая меня с элементальными помощниками нить контроля натянулась струной и лопнула. Мне точно разломало черепную коробку, я схватился за голову, боль вытеснила чувства. Меня раздавливало под прессом, терзало раскаленными железными крючьями и жгло на костре одновременно.
Когда боль утихла и я наконец смог слышать и видеть, ударило зловоние змеиного гнезда. В глубине рассеивающегося тумана обрисовывались смутные контуры чего-то громадного, источающего смертный холод.
Лар-Джур
– На Красных Когтей и Рогатых Гадюк напали!
Сообщение Лар-Джура запоздало, о сражении в лесу не слышал только глухой. В стороне лагерей двух тролльих племен громыхнуло так сильно, что землю тряхнуло. Над деревьями поднялся столб тумана, знаменуя приход в мир существа, превосходящего понимание смертных. Старейшего призвали в аранью. Поскольку до рассвета атаковать железошкурых вожди не собирались, объяснение напрашивалось само собой: враги сделали ход первыми.
Внезапный ночной бой рушил замыслы, оговоренные у костра Рак-Джакала. Отсидеться до прихода таинственных союзников уже не выйдет, придется отвечать. Раз уж явился старейший лоа, нельзя упускать шанса взять Дом Шершня. Атаку могучий дух отобьет сам, после чего двинется на железошкурых.
Вышедший из шатра вождь растер снегом лицо. Рано, слишком рано напали на троллей! Лар-Джур не готов к бою, иначе не реагировал бы столь бурно, по лагерю заполошно носятся шаманы кланов, распевая заклинания и давая воинам испить из глиняных горшков берсерково зелье.
Колени Рак-Джакала задрожали, он с трудом устоял, опершись о столб у походного шатра из шкур. Сердце ухнуло в пятки, дыхание пресеклось. Молодой вождь боялся шевельнуться, дабы на него не обратил взор древнейший дух. Старейший представлялся ему огромным, непредставимо могущественным, беспощадным. Тролль на фоне одного из Владык Серых Пределов казался себе жалким червем под ногами олифанта. Громадный зверь не заметит, как раздавит мелюзгу, ступая по лесной тропе.
Собиратель Костей испытывал то же. Губы его побледнели и тряслись, в глазах стоял страх. Он даже не выпустил окровавленного ритуального ножа, так и прибежал, забыв вложить клинок в ножны. Еще чуть-чуть, и шаман упадет на колени и завизжит, моля о пощаде.
Пальцы трехпалой руки побледнели, сжав древко священного копья – грозного оружия, вынутого болотным отшельником из тотемного столба и врученного возглавившему поход Рак-Джакалу. Шершавая поверхность древка, обмотанного полосками человечьей, эльфийской и тролльей кожи, придала вождю уверенности. Ему предстоит напоить вражеской кровью Черное Копье и, срезав с живого предводителя железошкурых кожу, повязать ее на оружие в знак благодарности покровителю за победу.
– Ты подготовил костяных тварей? – выдавил Рак-Джакал, обращаясь к колдуну.
Тот закрутил головой и хлопнул себя ладонями по щекам.
– Не всех. Для создания Костяного Червя недостаточно угул-джас. Я закончу во время боя. Ты же поведешь сейчас воинов к большому каменному дому? – Вождь кивнул. – Жизненная сила павших во славу лоа потечет рекой в Червя, и он явится на зов.
– Пойдешь с нами?
– Я передам костяных зверей под власть клановых шаманов, а сам задержусь, направляя силу павших. Ненадолго: полусотни жертв достаточно.
Вождь ушел, потеряв интерес к колдуну. Лар-Джур не поможет в битве, зато твари из костей вступят в битву первыми.
Постояв, ежась от близости старейшего, шаман кинулся бегом к переносному тотемному столбу, у которого приносил в жертву пленников и сооружал Костяного Червя. Гигантский хребет, составленный из кусков тел и скрепленный продолговатыми олифантовыми костями, свернулся кольцом вокруг столба. Пустые глазницы мерцали зеленым светом, словно в черепе поселились светляки.
В каком-то смысле Червь был змеем. Потомок Отца Змей Йига, он наравне с прочими старейшими владычествует в Серых Пределах и охотно приходит на Зов шаманов, требуя, впрочем, порой слишком высокой цены за покровительство. Для одного составления тела нужно не менее сотни разумных и гигантские кости олифантов. Столько редко удается взять живьем, многие предпочитают смерть от камня и железа участи угул-джас. Для ритуала пленных собирали со всего Пограничья.
Костяной Червь, почитаемый племенем наравне с Черным Копьем, дремлет в чертогах Отца, охраняя своего брата Серого Змея. Сны Червя обретают плоть в мире живых, чем умело пользуются колдуны, направляя созданных старейшим существ против врагов.
Шаман разрезал ритуальным ножом ладонь, помазал кровью головку миниатюрной змейки, свернувшейся на вершине столба и повторяющей очертаниями громадного Костяного Червя. Она спала, как спал и старейший. Наступит время, и она проснется, а с ней и лоа.
Воины и колдуны кланов безмолвно ушли. Тролли почти всегда молчаливы до начала боя, подобно охотящимся змеям. Они не предупреждают криками будущую добычу. В лагере догорали костры, снег засыпал легкими перьями снежинок следы синекожих. Рев и шум боя у лагерей племен, где явился старейший, проглатывал стелющийся на западе колдовской туман.
В снежной пелене возникли три фигуры. Лар-Джур прищурился, силясь рассмотреть пришельцев. Одна из фигур неуловимо переменила положение, остальные вдруг исчезли. Они появились рядом с шаманом – одетые в темное разумные без запаха и ауры, бесшумные, будто духи. Колдун потянулся к мешочку с костяной пылью[15] на поясе и с удивлением обнаружил, что его самого рассекли от плеча до пояса. Он ничего не чувствовал, разваливаясь надвое и под тотемным столбом. Почему-то тролль не ушел за Багровую реку сразу. Шаман пораженно глядел на подошедшего к нему колдуна, в чьих глазах кипело жидкое золото. Тот взмахом длинного ножа отрубил ему голову и водрузил ее на верхушку столба.
Последним увиденным учеником болотного отшельника были удаляющиеся спины тройки, уходящей в меркнущий снегопад.
Аура Силы захлестнула меня. Старейший лоа? Откуда, почему? Неужели меня испугались? Сколько же смертных они зарезали, чтобы призвать его?!
Ужас стеганул обжигающе холодными щупальцами, побуждая бежать. Такой противник не по зубам теневику, мне нечем его бить! Энергетические снаряды трезубца разозлят духа, не причинив ни малейшего вреда. А вот он способен поглотить меня походя, точно кит планктон.
Тортилыч замычал, прикрываясь каменным горбом-щитом. Казалось, лоа не замечает нас. Окруженный туманом, старейший вытянулся вверх громадной колонной. Его взор бесцельно шарил по реальности, выжигая попадающихся в поле зрения младших духов.
Кто-то закричал – страшно, умирая. Вселенная кричала с ним в унисон, погружаясь в темноту.
Тьма существовала до вселенной с ее мириадами солнц. До любви, ненависти, до смертных, в гордыне возомнивших себя венцами творения. Ей было все равно, она спала, пока ее не разбудил Свет, принесший страдания. Страдания породили Заступников. Со временем Заступники становятся
