не только у меня, а у всех, так что сверлили только кованые, а сейчас таких не делают. Бронза же, материал достаточно мягкий, вот и обходятся. Но с другой стороны, это привело к дикому разброду калибров.

Сейчас ничего не работало. Я же хотел все делать в Туле и из железа. Как говорится, погорячился! Всего двор мог делать около ста орудий в год. Это было мало. Придется расширять и строить все из плинфы. Вот тут-то и всплыл цемес. Выяснилось, когда кирпич пережгут, он спекается. Тогда его на куски разбивают и перемалывают. Полученная мука есть цемянка. Ежели ее смешать с гашеной известью, то получится именно он. Самое то для кладки кирпича, навроде глинитного.

Думал, новое слово принес в строительство, а здесь и без меня раствор делали, разве что дороже. Осторожнее надо быть, а то на смех не поднимут, но репутацию себе испорчу.

Отливка орудий массой свыше тонны была событием не исключительным, но требующим особой подготовки. Кроме изготовления собственно отливки много времени занимали подготовительные операции и чистовая отделка орудий: чистка пилами, снятие наплывов, отделка канала ствола, чеканка украшений и надписей. Помимо кузнечных мастеров на Пушечном дворе работали кузнецы, резчики, паяльщики, плотники, изготовлявшие лафеты, чертежники и другие специалисты. В целом производство орудий было организовано по методу простой кооперации: изделие последовательно проходило обработку в руках каждого мастера.

Главными были, конечно, литцы. Их, оказывается, на Пушечном дворе было три вида. Одни отливали колокола, вторые паникадила, третьи пушки.

– А почто разные?

– Так изделия тоже не одинаковые, и бронза у них своя. Навык тоже каждому особый нужен.

Получается, Петр перелил колокола на пушки от отчаяния. Приперло его, видать, сильно. Из колокольной бронзы хороших не отлить. На безрыбье и рак рыба.

– А зачем вы их украшаете?

– А то как же! Разве ж можно без этого! Красота – она во всем, и в орудии тож.

Ну как им объяснить, что это всего лишь лишние затраты? Придется просто приказать. Рационализм тут отсутствует как класс.

В Кремль возвращались, когда уже завечерело. В Китай-город въехали через Сретенские ворота, а в сам город через Фроловские. Часов на башне не было. Я-то помнил, какие они были. Надо будет про них не забыть и тут сделать. В походной сумке лежало самое дорогое, что могло мне тут попасться, то, что увидел на Пушечном дворе у одного из мастеров – гляделка, подзорная труба по-нашему. Плохонькая, мутноватая, но все же она, купленная у какого-то купца с востока. Увеличение где-то между двумя и тремя, но вот он, образец. Для гафуниц самое оно. И еще лупа. Именно так он ее и назвал. Довольно приличного размера, но увеличивает раза в два, не больше. Стекольщиков озадачивать надо такими вот штуками.

По глазам видел, что мастер со всем этим богатством расстается с неохотой, но великий князь, куда же тут деваться. Я лично пообещал вернуть, хоть меня и отговаривали, но долг платежом красен. Отдам уже изготовленные нами и еще лучше прежних. Не верю, что наши мастера не сделают, коль такое творят. Куда Европа попала со своими пушками! Им еще столетия идти до того, что у нас уже есть!

На следующий день, после заутренней, ко мне подошел Сильвестр, священник Благовещенского собора в московском Кремле, в котором я и находился. Всем чего-то от меня было надо. Нет, чтобы так просто. Одиночество на меня навалилось в то утро с удвоенной силой. Детство для меня уже закончилось, и вернуться к сверстникам уже не мог, но для окружения все еще был мальцом, хоть и великим князем.

– Государь, дозволь слово молвить?

Мои кремлевцы уже начали его вязать и оттаскивать в сторону.

– Стоять! Оставьте его, пусть говорит, коль начал.

– Государь, к вам архиепископ новгородский Макарий, с другими священниками, попасть с челобитной хочет.

– Чего же сам не пришел, а тебя вот просит? Земляки, поди?

– Так к вам тепереча не попасть. Стрельцы никого в московский Кремль не пущают.

– Тогда ты как тут очутился, бояре сюда проходят?

– Так нас они знают, а кого нет, ни за что.

Так, проблема, однако. Когда закрывал Кремль от праздношатающихся и так, на всякий случай, про челобитников-то и не подумал. Надо как-то организовать запись, что ли. Вот ведь проблема, где не ждали.

– Ладно, пускай приходят после обедни в Грановитую палату на думу. Там их и выслушаю.

Дума, по случаю моего приезда, собралась вся, что осталась. Немного же их теперь. Надо кого-то нового приглашать. Ладно, не все сразу. Послушаем, чего там надумали про приказы.

– Прежде, чем слово молвить будете, объявляю, все думы теперь будут проходить «без мест». Начинайте, Иван Васильевич.

Последняя фраза у меня вызвала улыбку, а вот у головы отразилось недоумение, как это. Ведь местничество определяло порядок всего. Ничего, я вам тут малину-то поломаю.

М-да, ожидал куда большего. Придумали только один, приказ Большого Двора. Похоже, переругались деля места в нем.

– Раз вы ничего не измыслили толком, то повелеваю, отныне бояре могут становиться главою только приказа Большого двора. Остальными, сколько бы их не было, будут управлять окольничьи.

Судя по выражениям лиц бояр, такого подвоха они не ожидали. Макарий, с сопровождающими его лицами, недоумевал. Он, похоже, не мог понять, что тут происходит. С корабля на бал, что называется, попал.

– Записываем, какие приказы надобны. Посольский приказ, Пушкарный, Стрелецкий, Тайный, Торговый, Судебный и Ямской.

– Государь, дозволь слово молвить, – проговорил Шеин.

– Ты говори, говори, Юрий Дмитриевич.

Похоже, его это очень заинтересовало. Он сам окольничий. Это должность пониже боярской была, а теперь появился шанс на доступ к власти. Ишь как подобрался!

– Нас ведь всего двое, как же мы со столькими-то справимся?

– Так я еще назначу. Вот тебя, Юрий Дмитриевич, на Стрелецкий поставим. Сдюжишь?

– На все воля Божья!

– Для Федора Семеновича Воронцова тоже чего подыщем.

– Кого же, государь, ты еще возведешь в окольничие?

– Да хоть братьев Адашевых. Алексея и Даниила. Алексей у нас возглавит Посольский приказ, а Даниил – Судебный. На тайный приказ я тоже своего человека поставлю, а вот других окольничих вы предлагайте сами. Надобно кого еще пригласить в думу. Вот и размышляйте, кто достоин сего.

На лицах всех присутствующих проступила задумчивость. Чувствую, за будущие должности разгорится битва. А я продолжаю:

– Построим в Кремле особое здание, специально для вас. Из видных деятелей и глав приказов сделаем Ближнюю Раду, которая будет править от моего имени в мои отлучки и, не дай Бог, по смерти государя, до совершеннолетия наследника. Но смотрите у меня! Удумаете чего, быстро укорочу.

Никогда не думал увидеть такое обалдение на лицах. Где это видано, властью делятся!

– Вернемся к делам ближним. Чего там с Новгородом удумали?

– А чего тут думать?! Закрыли волоки, и куды они денутся без хлебушка! Вот животы

Вы читаете Время перемен
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату