Джасинта отошла от двери и положила ладонь Луке на локоть.
– Я знаю, что ты мог видеть движение стаканчиков, – с такой же мягкостью добавила она. – Хотя ты и сказал, что можешь рассчитать, где именно они остановятся. Обычный человек не может уследить за ними: движение слишком быстрое. И никто не может вычислить вероятность того, что они остановятся на каком-то месте. Ты – одаренный. Возможно, твой дар – не от этого мира. Доктор Накари тоже одаренный прорицатель. Он рассказывает правду из своих снов. Возможно, даже такую правду, которую нельзя понять в этом мире.
– Доктор? – переспросила Ишрак.
Джасинта повернулась к ней.
– На самом деле он мне не отец, – призналась она. – Мы просто партнеры в этом предприятии. Он – великий алхимик, но я ему ровня. В миру мы выдаем себя за отца и дочь, потому что мир предпочитает, чтобы женщина находилась под опекой мужчины, мир любит, чтобы у женщины был владелец. Но в реальном мире – в мире, за пределами этого – мы равные искатели истины, и мы объединились, чтобы вместе работать.
– Не его дочь? – прямо спросил Фрейзе, уцепившись за единственный факт, который был ему понятен в этом разговоре об этом мире и о другом.
Она ему улыбнулась.
– И не молодая женщина, – сказала она. – Извини, что тебя обманула. Мы с доктором Накари работаем вместе уже много-много лет и сделали вместе много открытий. Среди них – эликсир, который продлевает саму жизнь. Я – очень-очень старая душа в молодом теле. Ты, Фрейзе, заставляешь это сердце биться быстрее, но надо честно сказать тебе, что это очень старое сердце. За молодым лицом скрывается старуха.
Фрейзе посмотрел на Луку и пожал плечами.
– Этого мне не осилить, Воробушек, – сказал он. – Тут кто-то безумен: может, они, а может – я.
Однако следующей заговорила Ишрак.
– Дело в золоте, – откровенно объявила она. – Мы пришли по поводу золота. Пришли вас предупредить.
Алхимик улыбнулся:
– Так это ты проникла к нам в дом, дочка?
Фрейзе тут же замотал головой, все отрицая, но Ишрак отважно встретилась взглядом с хозяином дома и кивнула.
– Извините. Нам приказали найти источник золотых ноблей. Наш господин потребовал, чтобы мы притворились богатым семейством и расследовали это. Мы проследили за менялой Израилом, а он привел нас к вашей двери. Так что мы поняли, что у вас хранятся золотые нобли.
– Когда мы вернулись домой, то сразу поняли, что во внутреннем помещении кто-то побывал. И кое-что… темная материя, мышь в банке, монеты в огне… их всех чуть-чуть потревожило ваше присутствие. Под наблюдением происходят перемены. Что-то меняется, будучи замеченным.
– Вы знали, что мы побывали в комнате? – скептически переспросил Фрейзе.
Луку заинтересовало утверждение, будто объект может ощутить наблюдателя, а вот Ишрак просто сказала:
– Да, мне казалось, что вы могли узнать. И мы сделали оттиск печати герцога Бедфорда и взяли кусок стекла со стола.
– Радужное стекло, – продолжил Лука. – То стекло, которое создает радуги, когда на него попадает свет. Я заинтересовался радугами с тех пор, как увидел мозаику в Равенне. Вы знаете, как они получаются в небе? И как стекло делает их на земле?
– Стекло расщепляет свет на его истинные цвета, – сообщил алхимик Луке, оценив его тягу к знаниям. – Все считают, будто свет имеет цвет солнечного сияния. А это не так. Он состоит из многих цветов. Это видно, когда он проходит через стекло.
– А цвета всегда одни и те же? – спросил Лука. – Я видел мозаику с радугой, старинную мозаику, которой сотни лет, и там цвета были такие же, какие мы видим сегодня. Наверное, древние откуда-то узнали, что свет делает радугу.
– Цвета всегда одни и те же, – подтвердила Джасинта. – И всегда идут в одном и том же порядке. Когда все цвета сливаются, свет кажется прозрачным сиянием, но если дать лучу света упасть на кусок стекла, который правильно огранен, он разложит свет на цвета, так что их станет видно. Если наложить на радугу еще один кусок стекла, то можно заставить их снова слиться и стать невидимыми. Один кусок стекла сможет расщепить свет, а потом второй сделает его снова целым.
– А как радуга появляется в небе? – спросила Ишрак.
Джасинта повернулась к ней.
– Думаю, капли воды в дожде расщепляют свет точно так же, как это делает стекло. Радугу часто видно на фоне дождевых облаков или на фоне тумана.
Лука кивнул:
– Да, это действительно так.
– Но меня интересует вот какой вопрос, – продолжила Джасинта. – Меня интересует, почему она изогнутая?
– Изогнутая? – переспросил совершенно растерявшийся Фрейзе, которому все-таки хотелось участвовать в разговоре.
Алхимик ему улыбнулся.
– Почему дуга радуги изогнутая? – пояснил он. – Почему она не проходит по небу прямо?
Фрейзе замотал головой – и даже Лука был в полном недоумении.
– Потому что она следует вдоль поверхности Земли. Это доказывает, что Земля не плоская, а имеет форму шара. А большая длина радуги доказывает, что этот шар гораздо больше, чем думают философы, и что он совершенно круглый, а не горбатый. Это говорит нам, что Земля круглая, но она гораздо крупнее, чем мы считали. Намного больше, чем мы считали.
Фрейзе опустил руки и уперся в стол, словно для того, чтобы не упасть.
– С чего вы так решили? – вопросил он, жалуясь на полет их воображения, из-за которого у него земля из-под ног уходит. – Зачем вам повторять такие пугающие вещи? Это же явно неправда! Зачем вы такое говорите, даже если вы настолько безумны, что и правда так думаете? У меня голова кругом идет!
Джасинта положила ладонь на его вцепившиеся в край стола пальцы.
– Дело в том, что мы рассматриваем все варианты, – объяснила она ему. – А то, что Земля круглая – это истина. Но, конечно, людям не нравится об этом думать. – Она подняла голову и улыбнулась Луке. – Оставь стекло себе, – предложила она, – и посмотри, какой свет будет сквозь него литься. Кто знает, что ты откроешь?
– А что насчет вас? – спросила Ишрак. – Понимаете, вам нельзя здесь оставаться, подделывая монеты. Это следует прекратить.
– Ты назвала нас фальшивомонетчиками? – Алхимик выпрямился в полный рост. – Считаешь меня обычным преступником?
Ишрак впервые стало неспокойно. Она переводила взгляд с Джасинты на мужчину, который выдавал себя за ее отца, напоминая себе, что их с Лукой и Фрейзе трое – против них двоих. Однако было в этой паре нечто такое, что заставило ее усомниться в том, что им ничего не угрожает – даже при таком соотношении сил.
– Я не хотела вас оскорбить, доктор Накари – но что тогда мне думать? – ответила она настороженно.
– Мы видели серебряные монетки в очаге, – напрямую заявил Фрейзе. – Мы видели мешки с золотом у вашего причала. Мы
