Кайрек расстрелял последние болты и пронзил одного из монстров копьем, пока Табен постепенно отступал. На Мэрада насели двое хрипящих Ужасов, и тот вместе с драконом, вскрикнув, исчез за занавесью из рваных крыльев. Какой-то Факельщик попытался плюнуть огнем, но не успел – на него обрушились несколько чудовищ.
Мы держались из последних сил. У меня осталось три стрелы. Аддай развернулся ко мне, поглядывая на Томана, Френа и Беллуа. Глаза его были прищурены, а губы решительно сжаты. Он стиснул меч и кинжал с волнообразным лезвием и напрягся. Дыхание его участилось.
Когда он придвинулся ближе, я вскинула лук со стрелой и натянула тетиву.
– Не надо!
Аддай не замедлил шаг. Между нами встал Беллуа с обнаженным клинком.
– Остановись, брат мой! Ты не прав.
Аддай замер.
– Она тебя совратила, Беллуа. Не пытайся мне помешать.
Краем сознания я ощутила присутствие Эдимму.
Беллуа не поднял меч, но упрямо расправил плечи.
– Ты даже не понимаешь, что сейчас происходит. Не…
– С дороги! – перебил его Аддай. – Скоро все закончится. Разве ты не видишь, что творится у тебя на глазах?
Подбежавший ко мне Френ с луком наготове повернулся к воину Джуза, который прицелился в Беллуа. Я продолжала натягивать тетиву.
Эдимму вдруг резко коснулся моего разума.
– Как любопытно, – произнес он.
Следующие несколько мгновений были заполнены гвалтом боя – рычанием и ревом, криками, хлопками арбалетов. Глухим стуком, треском, стонами.
– С дороги! – повторил Аддай. – Или сперва я убью тебя.
А он нам нравится.
– Эдимму, – охнула я, и сердце тяжело заколотилось.
Аддай сделал ложный выпад, отбил в сторону меч Беллуа, а затем с силой всадил кинжал ему меж ребер. Следом из спины Беллуа показалась стрела, вонзившаяся ему чуть ниже сердца по самое алое оперение. Беллуа со стоном соскользнул с лезвия и рухнул на пол. Джуза молниеносно выхватил из колчана очередную стрелу, но Френ успел поразить его в грудь. Я лишь задела ребра Аддая под его левой рукой, и тот снова двинулся ко мне.
Но вперед уже прыгнула Кейрр. Она опустила голову и сердито зашипела. Аддай замешкался. Я, сделав полшага вправо, вновь спустила тетиву, но Аддай отбил мою стрелу ловким ударом меча, а потом замахнулся на Кейрр.
Беллуа, не поднимаясь, вонзил клинок ему под левое колено. Аддай заорал и, покачнувшись, занес кинжал для нового удара.
Его Факельщик взревел от боли. Аддай вскинул голову и обнаружил, как дракон пятится от чудовищного Ужаса, раздирающего ему шею. А позади них соткался дымчатый силуэт разлагающегося драконьего трупа. Эдимму.
Он явился.
Я натянула тетиву, целясь оцепеневшему Аддаю в сердце, как вдруг Эдимму ринулся в мой разум, как прорвавшая плотину бурная река. Мне в голову хлынул поток всех смертей, которым я стала свидетельницей за последний час. Весь ужас, боль, страх, ярость, сожаление. Жалящие холодом клинки. Рвущие плоть клыки и когти. Я выронила последнюю стрелу и лук, с криком упала на колени.
Кайрек позвал меня по имени.
Аддай рухнул на колени лицом к Эдимму. Оружие выскользнуло из сведенных пальцев.
Сквозь туман в голове я увидела, как Табен и Кайрек бросились к Эдимму, но их перехватил невероятного размера Ужас-дракон с воющим, как проклятая темная тварь, человеком, пришитым ему к груди.
Кайрек вскинул копье.
– Майя! Прячься! – крикнул он сквозь сжатые от боли зубы.
Но я не могла пошевелиться. Эдимму повернул ко мне голову.
Если ты видишь Авар в облике того, что почитаешь, то почему же ты видишь нас?
За этим вопросом, заданным так, словно мы вели самую обычную беседу, последовали образы расчленения, обезглавливания и мерзких вещей, приносивших кому-то непонятное мне удовольствие. Где-то во мне забурлили животные и сексуальные инстинкты.
Ощущения были вырваны из чужих разумов и брошены мне вне контекста.
Мир затянула кровавая пелена. Губу защекотала струйка крови.
– Я видела и Летнего дракона, – выдохнула я, тщетно пытаясь вызвать в памяти чувства, которые тогда испытала, вновь узреть его великолепие.
Эдимму все проигнорировал.
Мы теперь тебя знаем. Знаем твои шрамы. Они глубоки.
Но внезапно выпустив меня, Эдимму повернул дымчатую голову к Аддаю. Я рухнула на локти, задыхаясь.
Посмотри на него.
Аддай застонал и содрогнулся. Наверное, Эдимму впился ему в душу.
Он видел многое. Его шрамы тоже глубоки, но таковы и его знания. Понимаешь ли, мы используем первое, чтобы добить второе. Какой замечательный сосуд ненависти, недоверия и страха. И весьма искусный в убийствах.
Факельщик Аддая сдался. Прелат взвыл, неспособный сдвинуться с места.
Безудержная радость Эдимму от страданий Аддая отдалась во мне пламенем. Иглами. Кислотой, выжигающей нервы.
Краем глаза я заметила Френа. Лицо его было искажено мукой, но он продолжал сражаться. Неловко выронил стрелу, выхватил из колчана новую. Напал ли Эдимму и на него тоже?.. Чейен, борющийся с чудовищем, влетел в полки. Посыпались куски льда, свертки с мясом.
Вскрикнул Кайрек, и я повернулась. Ужас прикусил его челюстями, но Кайрек вонзил копье ему в пасть. Монстр дернулся, вырвав древко из рук Кайрека, и сплюнул его в сторону.
Впился в Кайрека и, мотнув головой, убил.
Табен взревел, но Ужас успел выдернуть Кайрека из седла и нырнуть в пропасть. Табен взвыл и бросился за ним в темноту.
Я завалилась на бок, и мой крик перешел в рыдание.
Вот теперь понимаешь? Еще один шрам.
Я попыталась вызвать образ Гетига, Летнего дракона. Но путь к нему преграждали кровь и смерть, яростный холод, измождение. Но я продолжала тянуться. Я нуждалась в нем, и Эдимму показал мне мою же нужду, издеваясь. Снова продемонстрировал мне смерть Кайрека. И еще раз.
Я должна была чем-то ответить. Я представила Дэйхака на последней плите в спрятанном от всего мира амфитеатре, свидетельство того, что подобные всегда проигрывают.
Эдимму парировал рухнувшим ледником, похоронившим резную картину и все мои надежды выстоять против Расаала.
Правда здесь лишь вот что: постоянны только перемены. Случиться может что угодно.
Видения вонзались в меня непрерывной чередой, как смертоносные шипы. Застывшее в гримасе ужаса лицо Мабира. Беллуа, из ребер которого выходит кривой кинжал Аддая. Кайрек, которого вновь и вновь вырывают из седла.
И все они – жертвы Эдимму.
Однако дух ни разу их не коснулся. Даже меня – физически. Он лишь вливал злобу каждому в разум. Теперь понятно, кто он такой. Авар ужаса, паники, отчаяния, разрушения, темных чувств. Он хотел заполучить мой страх, нуждался в нем. Питал его и направлял.
Но я была готова дать ему свой гнев, который пробудился под слезами, и показала Эдимму статую в наших руинах – белого дракона, побеждающего Дэйхака. Эдимму на краткий миг замер.
– Мабир прав, – выдохнула я. – Ты обречен на провал.
Неужели?
Чейен попятился от свирепого противника глубже – в ряды полок ледника. Ужас загнал в угол Факельщика с порванными крыльями, неспособного даже порождать огонь. Томан покачивался, стоя на коленях, стискивая голову руками. Эйтис и Зелл пытались устоять против монстра.
Ты узришь, как ваш век драконов уступит веку Ужасов. Мир изменится
