Я всхлипнула, но приподнялась.
– Когда ты был лоскутком тени, Шуджа и Чейен разорвали тебя на части. А сейчас ты – просто дым.
Эдимму наклонил голову, и среди дыма вдруг загорелись его глаза – два жарких огонька.
Но мы становимся сильнее.
Я, тяжело дыша, схватила оброненную стрелу, натянула тетиву лука.
– Мабир говорил, что ты лишь фантом. Тень.
Ошибаешься. Мы ведь нечто куда большее.
Я выстрелила Эдимму в шею, но стрела опять не причинила ему вреда и вылетела с другой стороны, одна из многих. Теперь у Эдимму была целая грива из стрел. Он шагнул ко мне.
Но ход битвы уже переменился.
Ужасы, надвигавшиеся на нас, развернулись к противникам, которые накинулись на них с тыла. Послышался стук драконерийских арбалетов. Чудовище, пожирающее Факельщика Аддая, повалилось на пол от удара напавшего на него дракона без всадника.
– Ранну! – прохрипел Томан.
Наш племенной самец впился в монстра когтями и клыками. Под треск арбалетов к нам ворвались Адже, Дарид и оставшиеся четыре солдата из когтя Кайрека. Джем и Дарид привели подмогу!
Эдимму выпустил меня. Аддай рухнул на пол. Ужасы, сбитые с толку, закружили на месте, и к ним ринулись Роув, Адже и остальные.
Я заметила Френа, упавшего неподалеку на четвереньки, и забрала у него из колчана несколько стрел. Френ покачал головой и начал вставать.
Наши драконы победили последних чудовищ. Томан, пошатываясь, поднялся на ноги. Френ, стоя на коленях, стрелял в Эдимму – тот отступал под натиском драконов.
Я натянула тетиву и развернулась в поисках Джуза. Один валялся со стрелой Френа в груди. Другой потянулся к колчану. Для меня? Я не стала рисковать и выстрелила первой – в ребра. Джуза покачнулся, силясь поднять лук, но я выстрелила снова. Алая стрела выпала из его пальцев, и он рухнул на пол.
И тогда настал черед Аддая. Он с трудом поднялся, сжал меч и кинжал. Повернул голову и уставился на меня, раздувая ноздри. Я выстрелила в упор. Аддай попытался встать. Я спустила тетиву. И когда он повалился на бок, добавила третью стрелу.
Наши драконы окружали Эдимму. Трясли головой, рычали, но упрямо продвигались вперед. Дух обратил на меня взор своих горящих глаз.
Ты юная, сильная. Выносливая. Но ты связана с другими.
В голове вспыхнули образы Дариана и Ару, их меток.
Я выстрелила в Эдимму раз. И еще. И если раньше мои попытки были тщетны, то сейчас он вздрагивал от каждого по нему попадания.
Ты черпаешь из них силы. Но они – твоя слабость. И твой глубочайший шрам. Мы найдем их и разбередим рану. Подарим тебе новые шрамы. И будем вскрывать их, пока однажды ты не перестанешь сопротивляться.
Как только наши драконы набросились на Эдимму, вынуждая его, наконец, обороняться, я показала ему образ Летнего дракона, вспоминая мгновение, когда мы с Дарианом оцепенели от изумления и Гетиг своим явлением потряс весь наш мир. Мысль о Дариане причиняла мне боль, но в нашей жизни, по крайней мере, был такой миг. Поразительный миг.
– Мои шрамы придают мне сил, – произнесла я.
Рев и рычание наших драконов стали увереннее.
Эдимму попятился, громко и протяжно завывая в наших головах. Покачнулся и рассыпался, растаяв в воздухе.
50
Кейрр лизнула мою щеку. Я обхватила малышку руками, уткнулась в шею и несколько минут прорыдала, содрогаясь от изнурения и изжитого гнева.
Затем меня отвлекли голоса. Томан похлопал меня по плечу и убежал к Эйтис и Ранну. Френ стоял на коленях возле Беллуа, поддерживая его голову рукой. Я, пошатываясь, подошла к ним и опустилась рядом. Из носа и рта Беллуа сочилась кровь, ярко-красная на смертельно бледном лице.
– Майя, – прошептал он, глядя на меня из-под полуопущенных век.
– Я здесь.
– Мне жаль, – проговорил Беллуа и скривился от боли, силясь сделать новый вдох. – Прости меня. Прошу, прости…
Он умирал и знал это. Мы ничем не могли ему помочь. И теперь, в самом конце, после всего, что он натворил, он жаждал прощения. Я не сумела заставить себя открыть рот и избавить его от тяжести того кошмара, который он успел учинить.
Пару дней назад я бы сама его пристрелила.
Беллуа смежил веки. Наверное, он понял мои колебания.
– Вера была клеткой, которую я не замечал, – прохрипел он.
Он содрогнулся, и на его губах запузырилась кровь. А потом с них уже не сорвалось ни слова – лишь последний вздох.
Возможность подарить ему утешение была упущена. Я взглянула Френу в глаза – суровые, печальные, безмерно усталые. Он вытер мою щеку большим пальцем.
– Проверю Мабира, – произнесла я, и он кивнул.
Поднявшись, я заметила Аддая. Он распростерся на полу: вокруг его губ подсыхала лужица. Крошечные глазки с застывшим в них ужасом таращились в пустоту.
Я пошатнулась и бросилась в дальнюю часть хранилища. Темнота. Мелькнул слабый луч света – ко мне приблизился Томан с фонарем. За ним следовал кто-то еще, невидимый в полумраке.
Дхалла лежал там же, где мы его и оставили, укрытый курткой Томана и сложивший руки на груди.
– Мабир, – позвала я, касаясь его щеки.
Кожа Мабира оказалась холодной и сухой, как остывший воск.
Взор был направлен в никуда.
– Он умер? – прошептала Джем.
Я вздрогнула, не ожидав ее услышать, а затем вскочила и крепко-крепко стиснула в объятиях.
– Да, – ответила я.
Джем прижала меня к себе и расплакалась. Вскоре я ощутила на своем плече ладонь Томана, и до меня донеслись сдавленные всхлипы Туло.
Мертвую Колувер мы обнаружили у подножия скалы.
Рядом Табен охранял тело Кайрека, никого к нему не подпуская. Джем хотела лишь подойти к любимой драконице, но Табен ее отогнал. После смерти всадника драконов иногда приходится убивать, чтобы они не сошли с ума и не стали опасны, но едва ли у нас сейчас были силы усмирить громадного Табена.
Да и рука не поднялась бы.
В конце концов, он свернулся рядом со своим погибшим хозяином и умер от собственных ран. Лишь тогда мы смогли забрать тело Кайрека.
Джем уложила голову Колувер себе на колени и проплакала несколько часов кряду.
Зелл преданно бдела над Беллуа, однако позволила нам извлечь из него стрелу.
Она печально выла, когда мы положили его труп в ледник, а ее повели в зимнее стойло. Она разрешила нам с Томаном обработать ее раны, после того как мы позаботились о Ранну и Эйтис.
Затем Зелл спрятала голову под крыло и целую ночь напролет оплакивала свою потерю.
Грюс исчезла. Мы где только не искали, но так ее и не нашли. Отца и Шуджи не было, ее выводок оказался почти уничтожен, как и гнездовье: наверное, Грюс просто не выдержала, сорвалась с места и сбежала. По крайней мере, я на это надеялась – ведь в таком случае она могла быть жива.
Возможно, когда-нибудь в будущем вернется.
Тела драконов забрали местные ремесленники. Шкура, как и мясо, органы и кости, слишком ценны, чтобы позволить им сгнить. Мы и
