– Останусь здесь, буду держать ухо востро.
– Спасибо.
Джем чмокнула его в щеку, и мы с ней последовали за Мабиром – так быстро, как позволяли наши ерзающие ноши.
Дхалла провел нас по залитому светом свечей нефу – огромному, вмещающему в себя его тиннен, то есть прихожан, и несколько взрослых драконов. Мы проскользнули мимо расположенной в центре кафедры, за которой дхалла читал проповеди, а потом и мимо деревянных колонн, вырезанных в виде драконов и стоящих у витражных окон. Мы направлялись к арочным дверям, за которыми находились внутренние помещения – покои Мабира и кладовые с подсобками, а также комнаты, служащие лечебницей для больных и раненых. Взяв из ниши свечу, Мабир взмахом руки пригласил нас войти.
– Милостивые Авар, Майя… – пробормотал он, однако в его взоре не было упрека. Мабир колебался, но уже не выглядел таким испуганным, как в прошлую нашу встречу. – Значит, именно ты и есть катализатор, верно, девочка? Ты развеяла мои сомнения о том, явился ли Летний дракон ради тебя. Перемены следуют за тобой по пятам. – Мабир вздохнул. – Однако все так и должно быть, я чувствую это. Я слишком долго склонялся перед Беллуа и часто шел на уступки. В конце концов, мой выводок – это ты и Риат, а не Беллуа, не далекий Храм в Авигале, и не семинария Мактаа.
Воздух в самой глубокой части Храма был другим. Я никогда сюда не попадала. Здесь было холоднее, пахло болезнью, гниением, кровью и мазями. От дальней стены донесся стон, и я напрягла зрение, силясь увидеть, кто там лежит. Прикрыв свечу ладонью, я разглядела ряд кроватей и редкие деревянные резные ширмы между ними. Мабир, прихрамывая пошел, к источнику звука и махнул мне рукой.
– Несите дитей. Скорее!
Я постепенно начала различать очертания столов и стульев. По пути нам на глаза попалась кровать, на которой неподвижно лежал человек.
Френ, вдруг узнала его я.
– Сейчас он спит, – прошептал Мабир, – а бодрствует урывками. Мы беседовали пару дней назад. Ему уже лучше, хотя он по-прежнему борется за свою жизнь.
Мы миновали еще несколько пустых кроватей и вскоре подошли к Дариану.
Брат хрипло застонал.
Мабир придвинул стул и столик, после чего извлек из кожаного мешочка футляр с иглами.
– Майя, поднеси Кейрр.
Я шагнула со своим дитем в круг света и подставила Мабиру ее шею. Он кивнул.
– Такую метку завершить проще всего, поэтому с нее и начнем… последнее кольцо, которое привяжет Кейрр к Ару, а его к ней.
И старый дхалла принялся бережно, но уверенно насекать связующие слова на коже Кейрр, а я – напевать мелодию, чтобы ее успокоить. Малышка ни разу не дернулась, даже когда руны были нанесены прямо над костью.
Мабир вытер ее шею тряпицей, пропитанной снадобьем с резким запахом, и сказал:
– Готово. Твоя маленькая леди – молодец, гордись ею, – Мабир улыбнулся одними губами и знаком попросил Джем поднести Ару.
Джем придвинула стул и, присев, устроила драконенка у себя на коленях. Дариан пошевелился и моргнул, щурясь от света.
– Ару! – радостно воскликнул он слабым голосом.
Драконенок загудел в знак приветствия. Дариан протянул ладонь, и Ару сразу ее лизнул, замахав туда-сюда хвостиком. У меня захолонуло сердце. С тех пор как мы спаслись после нашего заключения, Дариан впервые пришел в себя – присутствие Ару каким-то образом его разбудило.
Теперь я знала: мы поступаем верно.
– Повернись на бок, мой мальчик, – попросил Мабир, раскладывая на столике иглы и склянки с чернилами. – Мы завершим твою метку.
Дариан послушно улегся. Он как будто еще не совсем очнулся, движения его были неуклюжими, неловкими, как у лунатика. Мабир бросил на нас предостерегающий взгляд:
– Нам нужно пространство. Можете с нами петь, но не толпитесь вокруг. А за Ару не беспокойтесь. Он очень хочет, чтобы его метку завершили, и уже ко всему готов. Ведите себя смирно, ладно?
Джем опустила драконенка на пол и пересела на соседнюю постель. Малыш Ару положил передние лапы и голову на постель Дариана, чтобы быть к нему как можно ближе. Вскоре раздалось постукивание инструментов. Взволнованное хныканье Ару постепенно перешло в тихое подвывание – в тон напеву Мабира.
Я нашла стул и опустилась на него. Как хорошо, что теперь можно держать мешок с Кейрр на коленях, а не на плечах. Ритмичное постукивание и пение успокаивали и меня. Я ощущала, как напряжение вокруг сходит на нет. Даже темнота как будто отступила – словно пламя свечей набрало силу. Кейрр сидела неподвижно и, охваченная любопытством, пристально наблюдала за Мабиром.
Ару блаженно жмурился.
А Мабир вдруг позвал меня. Я и не заметила, как пролетело время.
– Твоя очередь.
Наверное, я ненароком задремала – свет меня ослепил.
– Что?
– То, что ты предложила… – произнес Мабир. – Я не прекращал об этом думать. И теперь я понял, как воплотить твою затею в жизнь. У Ару я спрятал одни руны под другими. В конце концов, они проявятся, однако пока спрятаны – у всех на виду. Они спасут его, если случится непоправимое, и черт бы побрал этого Беллуа! Но мы должны завершить начатое сейчас, пока кровь еще не свернулась.
Джем потрясенно на меня уставилась.
– Что ты задумала?
Я передала ей мешок с Кейрр.
– Кое-что, о чем мы с Мабиром уже говорили. Я не подозревала, что он на такое пойдет, и ничего не ждала, я просто хотела, чтобы он доделал метки Дариана и Ару.
– Хватит болтать, – произнес Мабир. – Подойди.
Дрожа, я подтянула свой стул к постели Дариана и опять села. Дариан уже соскользнул в беспамятство: на его губах пузырилась слюна. Ару держал лапку рядом с его головой и вздыхал.
Мабир посмотрел сперва на меня и перевел взгляд на Джем.
– Мы привяжем Майю к Ару, метка будет разделена. Она придаст Ару сил, пока Дариан поправляется. А если ему это не удастся, то, вероятно, спасет от гибели. Но мы должны сохранить все в тайне.
Мы с Джем переглянулись.
– Разумеется, – согласилась она.
– А ты, Майя, продержи на шее повязку подольше. И всегда распускай волосы. Беллуа не должен увидеть твои метки. Провернуть тот же трюк, что с Ару, я не смогу. Человеческая кожа слишком тонка.
Я кивнула.
– И ничего не говори Дариану. Метки должны прижиться. Нельзя их очернять плохими эмоциями. Я знаю твоего брата: ему наша затея не понравится, он не захочет делить подопечного. Пусть лучше Дариан сосредоточится на своей собственной связи с Ару. А позже я лично обо всем ему расскажу.
Еще раз окинув взглядом меня и Джем, Мабир принялся за работу. Я сидела к нему спиной, как и в те минуты, когда он делал мне метку. Тишину нарушали лишь постукивание и его монотонный напев.
«Терпи, – убеждала я себя, – ты не имеешь права ни дергаться, ни кричать». Если раньше я позволяла воспоминаниям колебать мою храбрость, то сейчас на удивление легко отметала
