Васильев, добравшись до удобной ложбинки, подал сигнал Макару и потихоньку, не спеша, приподнял ружье, обшитое песцовой шкуркой. Острое жало гарпуна с отставленным носком глядело в мерно дышавшую тушу. Макар тем временем отполз на три метра правее и прицелился в горло моржа, ниже едва видневшегося ушного отверстия, где костяная бляшка еще не наросла. Молодой морж, прикрыв глаза, дремал.
Макар рывком открыл клапан баллона, высвобождая все пятьдесят атмосфер давления. С упругим «ш-шд-ду» двухкилограммовый гарпун, дзинькнув тросом, пробил горло моржа насквозь. Хрипя и фонтанируя темной кровью, могучий зверь, суча когтистыми лапами, стал заваливаться на бок.
Послышалось второе «шд-ду» и блеснувшая на солнце стальная молния ударила моржа в грудину. Васильев рванул трос на себя. Гарпун, вспоровший двадцать сантиметров шкуры, жира и мышц, уцепился раскрывшимися когтями носка точно меж ребер. Издав гортанный вопль, молодой зверь повалился на земляной вал, удачно свесившись через край. То тут, то там, по всему стойбищу заголосили часовые, к валу уже спешили седые клыкачи.
– Валим! – скомандовал Васильев и, подхватив ружье, кинулся бежать.
Макар бросился следом. Охрана моржового поселка грузно переваливалась через вал, чтобы преследовать нападавших но, проковыляв метров пятьдесят, остановилась, грозно рыча людям вслед. Остальные моржи окружили убитого сородича плотной толпой.
Шагом вернувшись к роверу, Макар ощупал двигатель и, убедившись, что тот не просто остыл а еще и замерз, зажег небольшие горелки на моржовом сале под масляным поддоном и топливным баком. Васильев же, усевшись на телегу, стал распаковывать мешок, доставая вяленое мясо, печеные яйца и немного зелени.
– Подождем пока успокоятся, – Василий протянул кусок мяса Макару и принялся разжевывать свой.
Ровер надсадно ревел движком, выдавая все тридцать, а то и тридцать пять километров в час, приближаясь к городку моржей. Васильев, держась за поручни, приготовил крюк, на цепи закрепленный к раме мотоповозки. Возбужденные убийством сородича и приближающимся шумом, моржи беспокойно сновали по территории лежбища. Возвышавшийся горой альфа-самец гортанно лаял, раздавая команды клыкастому гарнизону.
Машина приблизилась к валу метров на пятнадцать, Васильев стал забрасывать бутылки с зажигательной смесью, огонь вспыхнул, жирно чадя и разбрызгивая белые искры. Кинувшиеся было в атаку моржи отпрянули от ревущего пламени, оттесняя грузными телесами самок и молодняк к воде.
Крюк, волочившийся по земле, зацепился за трос, машина встала на дыбы, истошно ревя движком и разбрасывая камни. Но гарпуны засели крепко. Макар, навалившись на руль, вдавил педаль газа, выжимая из дизельного движка все крохи лошадиных сил. Туша сдвинулась с места, все быстрее волочась, увлекаемая звенящим тросом. Теперь дело оставалось за малым: удалившись на приличное расстояние, спокойно затянуть тушу лебедкой на прицеп и не спеша доставить на станцию.
Макар подрулил к воротам, подождал, пока Васильев их откроет, и завел ровер под крышу ангара. На шум из главного модуля вышли Ашот с женой Жанной. Кто как не медик сможет со скрупулезной точностью разделать подвешенную на крюке кран-балки тушу весом в тонну? Только медик Ашот.
А морж – зверь крайне ценный в хозяйстве. В его могучем теле почти нет бесполезного. Толстая, даже толстенная шкура в десять сантиметров, усиленная природной костяной броней, – это прекрасный материал для укрепления обветшавших стен жилого модуля станции, материал для крепких жилетов, подошв и лодок.
Десятки килограммов жира будут растоплены и залиты в бочки, чтобы потом стать топливом для костров, ламп, печек-буржуек и жиром для готовки. Крепчайшие кости и бивни – прекрасный материал для настоящих арктических ножей и наконечников копий, в отличие от стальных, никогда не покрывающихся льдом, сохраняющих остроту даже в лютый мороз. Из кишок можно сплести прочные веревки и сшить непромокаемую обувь. Ну и конечно темно-красное, с крупными волокнами, мясо, будучи впрок завялено и засолено, сварено и зажарено, послужит пищей, разнообразив скудный рацион жителей Треугольника на долгие, долгие месяцы.
Пока Ервандыч с женой потрошили подвешенного моржа, близнецы Пашка и Николай таскали куски мяса и прочий ливер к матери в импровизированную разделочную под навесом, где Маша складывала его в бочки, пересыпая крупной морской солью. Макар решил осмотреть движок ровера, уж больно не нравился ему звук работы двигателя. Вот приди в негодность мотоповозка, и станция останется без транспорта, ведь двухзвенный вездеход давным-давно приказал долго жить – рассыпалась коробка передач ровно после двадцатой ходки за топливом на заброшенный военный аэродром.
Васильев тогда снарядил экспедицию на аэродром, как сейчас помнил Макар, – надеясь заполучить передвижную атомную электростанцию! Однако надежды его не оправдались. ПАЭС все-таки была именно там, где он и предполагал, правда, полуразобранная и без радиоактивного топлива. Зато обнаруженный подземный бункер-хранилище, под завязку заполненный бочками с авиационным керосином и «зимней» соляркой, поддерживал жизнь Треугольника все эти годы.
Правда, сейчас уже было полегче и маленький поселок последние восемь лет не зависел от электричества так сильно, как раньше: севший на мель арктический танкер «Морская звезда» всего в ста метрах от берега позволил перевести отопление с отживших свое генераторов на печку, работавшую на сырой нефти. Да и стародавние солнечные панели вырабатывали достаточно энергии, чтобы худо-бедно освещать оранжерею.
Закончив с машиной и оставив семью возиться с моржом, Макар прихватил автомат и пошел прогуляться перед сном. Эта охота почему-то вытянула намного больше сил, чем обычно. Он вышел на скалистый берег, туда, где когда-то Аня показывала ему морских зайцев, – прошло два десятка лет, а Макар все еще помнил ее. Помнил испуганный взгляд и собственную злобу от бессилия, когда норвежский браконьер, прикрываясь ею как щитом, уплыл на рыболовном сейнере.
Макар любил сидеть на этом самом камне, где под скалой бьющая тараном волна выдолбила небольшой грот. Это было ее секретно место, а теперь и его. Макар приходил сюда часто, думал, смотрел на море. А море было, как всегда, беспокойным, пенилось, вздымало тяжелые маслянисто поблескивающие волны, чтобы снова и снова бросать их на скалы. Море было холодным, а так хотелось искупаться. Он уже и забыл, как это – купаться.
Вид на беснующееся море портил накренившийся на правый борт нефтяной танкер. Он был весь засижен птицами, пернатые гнездовались там потому, что танкер удачно защищал их гнезда от сухопутных, да и морских, хищников. Попробуй-ка залезть на тридцатиметровый борт! Но танкер портил вид не просто своим присутствием. Умерший корабль, снабжавший их маленький поселок необходимыми вещами от нефти до проводов и листового металла, являлся еще и могилой.
Макар помнил, как они с Ашотом и Василием, вооружившись до зубов, пошли в «экспедицию», опасаясь, что с танкера могут напасть. Под прикрытием тумана подошли на лодке, сшитой из тюленьих шкур, взобрались на борт, забросив крюк с веревкой. Ощетинившись
