Кажется, мы все делали правильно, потому что ни армии магов, ни разгневанных наследников не увидели. Его величество очень беспокоился за жизнь третьего сына, но и он на утро седьмого дня улыбался. Наверное, у него созрел какой-то план, и он просто дожидался возвращения Шакки и Софима, чтобы воплотить надежду в жизнь. Я не стала интересоваться подробностями, но мне смутно казалось, что совсем без крови дальнейшие события не обойдутся.
Однако Керин на седьмой день не вернулся. Не вернулся он и на восьмой. Любые признаки паники мы подавляли по очереди, даже Марушка начала покрикивать на Эльрика:
— Ты талантливейший маг современности, любовь моя! Но когда тебя так трясет, я начинаю подозревать ошибку!
Однако постепенно трясло уже всех. Особенно на рассвете девятого дня.
Меня разбудила Марушка. Я даже не раздевалась, чтобы в любой момент быть готовой встретить нежданных гостей, потому сразу вылетела из спальни вслед за ней. Но меня перехватил Эльрик и потащил к лестнице, ведущей на невысокую башенку. Оттуда было видно, что творится за стенами: еще очень-очень далеко, но по направлению к особняку двигался огромный отряд всадников.
Страже на воротах не надо было приказывать, они уже вставляли дополнительные заговоренные засовы. Я смотрела вдаль — не меньше сотни… или двести… щиты блестят. Но солдаты меня не беспокоили, а больше тревожил ряд в центре. Люди, не державшие оружие в руках. Значит, маги. Огромное количество магов, а у нас только магия в стенах и Эльрике!
— Мы… мы могли хотя бы вырыть ров… — мой голос сбивался, а потом перешел на визг: — Почему мы не додумались вырыть ров?! Какие же мы кретины! Я, как последняя дура, даже не думала о том, что нам придется отражать настоящую атаку! Ров... мы могли хотя бы вырыть ров...
Эльрик вдруг повернулся ко мне и со всего размаха ударил по щеке:
— Перестань! Я сам боюсь, но ты перестань!
На глаза навернулись слезы, но я попыталась взять себя в руки. Зажмурилась и потрясла головой. Сначала дернулась, чтобы побежать вниз, но потом поняла — надо оставаться на месте. Пусть каждый из врагов видит, что господин Шакка здесь. И ему совершенно безразлична их возня!
— Эльрик, — обратилась без обиды, но холодно, пытаясь контролировать эмоции. — Вынеси приготовленные амулеты, пусть будут на улице. И сам оставайся у ворот. Если дела пойдут плохо, то только ты сможешь восстанавливать магию в стенах. Разбей амулет призыва... Керин обещал, что тогда вернется.
— Я… да. Если он слишком далеко, то на его возвращение уйдет несколько часов...
— Эльрик!
— Да... я понял.
Он был в ужасе, и тому не требовались дополнительные подтверждения. Марушка тоже, но и ее я отправила вниз, как и остальных слуг. Эльрику там может понадобиться помощь. Сейчас я была рада, что почти все лишены эмоций. Я наблюдала, как Дорб с совершенно спокойным лицом переносит амулеты туда, куда приказал Эльрик, как стражники размеренно поднимают наверх стрелы, как кухарка разносит всем завтрак: ставит тарелку на землю, монотонно кивает, и идет за следующей. Никакой всеобщей истерии, все выполняют свои задачи.
Враги окружали, расходились в длинные шеренги. Они не настраивались на переговоры и не собирались таранить ворота. Это стало понятно, когда солдаты встали перед магами, поднимая щиты. Они здесь только для того, чтобы защищать главных действующих лиц. И добивать выживших, когда стены рухнут. А они рухнут рано или поздно. Если бы шансы были иными, то Эльрик не выглядел бы таким бледным. Сотня магов когда-нибудь точно обрушит эти стены...
— Я облажалась. Керин, Эльрик, Марушка, ваше величество… я облажалась.
— Нет.
Вскрикнула и обернулась. Король уже стоял за моей спиной. Он будто бы постарел еще на десяток лет, но говорил уверенно:
— Нет. Не знаю точно, какой смысл ты вкладываешь в это слово, но это не твоя вина. Наступление было неизбежно. Пока я жив, Дирим не сможет провести коронацию.
— То есть они нападают не потому, что раскусили меня?
— А тебе так важен ответ?
Я покачала головой и снова посмотрела вперед. Маги опустились на колени, а руки подняли к небу. Кажется, даже отсюда можно было расслышать гул их заклинаний. Чуть поодаль от остальных расположилась еще одна группа солдат. Где-то среди них наверняка был второй принц. Нет, я смотрела в ту сторону без осуждения. В моем мире история может похвастаться не только отцеубийствами ради власти. Но этому человеку нельзя отдавать престол — и не только потому, что он готов убить родного отца. Дирим глуп, недальновиден, не понимает, что Единое Королевство слишком долго благоденствовало, а он своими действиями создает прецедент! И именно поэтому сам долго на троне не усидит, ведь покажет остальным наследникам, в том числе и своим детям, как улаживаются такие вопросы.
Гул нарастал, словно маги пели хором какой-то гимн — все громче и громче. С нашей стороны с земли поднимался плотный зеленоватый туман. Эльрик бегал с места на место, но замер, когда кладка справа завибрировала. Он выхватил из рук Дорба последний амулет и швырнул его в стену. Туман мгновенно осел, но уже через несколько минут снова начал пробиваться из земли и ползти наверх.
Я заметила, как один из солдат указывает на меня. Мои мысли озвучил его величество:
— Если они еще сомневались, то сейчас окончательно поймут, что ты не Шакка. Ведь он подобного бы не допустил…
— Вы правы. Пойдем вниз.
Эльрик сидел на земле, сжав голову. Я подбежала к нему, хотела положить руку на плечо, но он дернулся в сторону.
— Мы должны открыть ворота! Пока не поздно! Оля, и тебя пощадят, если все объяснишь!
— Ты спятил?
— Да! — он впадал в шок. — Спятил! И слуг пощадят! Зачем им слуги? Зачем им Марушка?
Та стояла за ним и вытирала слезы. Она тоже боялась, но не могла принять решения. Да и кто гарантирует, что Дирим настолько великодушен? Король выступил вперед, но я, понимая, что он собирается сделать, закричала:
— Ну уж нет! Так просто сдаетесь? Все в дом!
Эльрик перевел на меня затуманенный взгляд:
— Ты что себе…
Я рванула к нему и отвесила хлесткую пощечину. Не возвращая долг, а потому что сейчас она ему была жизненно необходима.
— Марушка, в дом! Все в дом! Стены еще продержатся какое-то время, а тут мы уже ничего не можем сделать!
Я приказала слугам не выпускать
