Ёки качал головой недоверчиво:
— Я твои эмоции вижу, и характер твой поняло. Да, ты не врешь! Но за Шакку говорить не вправе. Он не согласится на такую сделку!
— Согласится, — теперь я говорила спокойно. Для нервов время закончилось. — Помоги нам, и тогда ты останешься в этом доме полноправным гостем, а не пленником. Керин обещал, что выполнит любую мою просьбу!
— Такую не выполнит. Он не доверяло мне.
— Но ведь ты хочешь нормальной жизни! Вы все хотите! И только затем рветесь из своего ада куда угодно! Он не доверяет тебе, но начнет доверять, если только ты поможешь! Пойми же, демон, что иногда надо перестать быть демоном и попытаться быть человеком, если хочешь жить среди людей!
— А что мне терять? Ну, кроме жизни…
— Вот и я о том!
— Их маги скорее всего меня убьют! Я даже вырваться из этого оцепления не смогу!
— Именно поэтому я и предлагаю тебе выход. Рискни жизнью, не пытайся сбежать, и тогда Керин Шакка поможет тебе. Он обещал выполнить…
— Ладно.
— Быстрее.
Ёки долго стоял напротив короля, тот сначала кривился, но потом позволил и прикоснуться к себе, и сказал, что нужно, чтобы демон научился воспроизводить его голос. После демон кивнул мне и в сопровождении стражников вышел на улицу. Справа стена уже была наполовину разрушена, но ёки крикнул, что сдается. Он пытался говорить четко, однако все равно странный акцент немного слышался. Но это был голос короля, которого враги так долго ждали, и потому вокруг вмиг воцарилась тишина.
— Сын, я прошу единственного: не трогай слуг и дом моего старого друга.
— Нет, отец. Шакка должен умереть. А ты будешь жить долго и счастливо, если передашь корону мне.
— Передам! Но прошу о милосердии!
Эльрик успел прийти в себя и уже стоял рядом:
— И что? Позволишь себя убить, раз уж такую легенду развязала? И демона твоего прибьют! Как только он приблизится к магам, они сразу поймут! Хотя сейчас, конечно, и мысли такой не допускают…
— В том и дело, что не допускают. Подобного ведь никогда не было, чтобы демон на чьей-то стороне играл. А нам надо протянуть время. Ведь ты разбил амулет призыва? Нам только до его возвращения продержаться!
— Самым первым, Ольга. По всей видимости, господин Шакка где-то очень далеко… или мертв.
— Ну, тогда нам всем крышка.
Я улыбнулась ему, а потом догнала демона. Махнула стражникам, чтобы открывали ворота.
— Уважаемый законный наследник Единого Королевства! — заметила, который из первого ряда мужчин на этих словах осклабился, и обращалась теперь к нему, добавляя в каждую фразу киношного пафоса: — Я слишком стар для всего этого дерьма. Ведь ни для кого не секрет, что меня заботят только мои исследования?
— Не секрет, господин Шакка, — ответил Дирим. Он был очень похож на короля и выглядел его ровесником. — Но сейчас вы впутались в игру, которая никому из нас нужна не была.
— Так давай я впутаюсь в другую. Второй принц, неужели тебе не нужно долголетие отца? Ради чего ты воюешь, если не просидишь на троне и двадцати лет?
За его спиной люди зашептались, а сам Дирим растерялся. Да, непростой выбор: сместить отца под предлогом, что тот пошел против законов природы, и самому принять такой же дар. Я не собиралась упускать инициативу:
— Вы это потом промеж собой обсудите, но пока окончательно не решите, лучше меня не убивать.
Оказалось, что второй принц был не так глуп, как я рассчитывала:
— Что ты задумал, некромант? И как я могу тебе доверять после тех гнусностей, что ты творил?!
— И папу лучше не убивай, — я продолжала наглеть. Эльрик разбил амулет призыва давно, надо просто выиграть время. По моим прикидкам прошло уже часов пять. Ну, пусть два или три. Но нам уже с лихвой хватило. — Видишь ли, народ очень любит своего правителя. Дело ли начинать свое долгое и мудрое правление с акций протеста по всей стране?
— С чего?
— Мало книг ты читал, сынок.
— Что-то здесь не так! — крикнул один из магов. — Возьмите короля на прицел!
— Правильно, — я задвинула демона за свою широкую спину. — Возьмите нас обоих на прицел. О чем мы там говорили? Ах да, акции протеста по всей стране…
— Пусть он отречется от трона, и я не трону отца! — Дирим и сам понимал все мои аргументы.
— Конечно, отречется! — поддакнула я. — Несите папирус и королевскую печать. Пусть он письменно отречется.
— Нет! Отец! Если ты согласен, то тебе следует явиться в столицу…
— Правильно! — перебила я этого недоделанного дипломата. — Следует явиться в столицу и обратиться к людям лично! И на коронации пошире улыбаться, чтобы акции протеста остановить! И письменный отказ тоже не помешает. Несите папирус!
— Что нести? Шакка, ты изъясняешься все менее понятно!
Примерно в этом же бредовом русле и продолжался наш разговор. Демон, к счастью, предпочитал отмалчиваться, а я несла пургу с таким отчаяньем, как если бы от этого зависела моя жизнь. Она, в общем-то, и зависела. Я все ждала, когда же Марушка, которую отправили на башенку ждать появления Шакки, восторженно закричит, но та молчала. Потому я в очередной раз требовала бумагу, чтобы срочно заставить его величество отказаться от так надоевшей ему власти.
— Шакка, признайся честно, ты пьян?! — несмотря на то, что я успела разозлить далеко не только Дирима, в меня так и не выпустили ни одной стрелы. Вероятно, обещанная сделка все-таки зацепила.
Пора было использовать последнюю задумку — это как последний амулет об стену разбить.
— Давайте, ваше величество, примиритесь уже с сыном. Простите наследника и обнимите его: тогда каждый увидит, что никакой революции не было! Пусть все увидят!
Ёки вышел вперед и молча распахнул объятия. Дирим от неожиданности позволил себя обнять. Кто-то даже с облегчением начал улыбаться, словно именно на такой исход и рассчитывал. Ёки не выпускал принца, шепотом приговаривая какую-то отеческую муть и похлопывая по плечу. Только мне было видно, как глаза Дирима пустеют, но уже очень скоро это поймут и остальные.
Позади раздался вскрик Марушки, но я не успела облегченно выдохнуть, так как и впереди послышались голоса. Ну явился, наконец-то! Демон отпустил Дирима, тот осел на землю, что-то бессвязно бормоча, но люди за его спиной пока это не заметили. Они расступались, заинтересованные шумом. Девушка на огромном черном скакуне господина Шакки прорезала толпу. В центре Керин
