– Ты никогда не будешь мне равной!
– Об этом я и говорю.
– Ты…
А в следующий миг Кольдер опомнился, оглядел друзей и мысленно чертыхнулся, понимая, как ловко и красиво незнакомка нанесла его авторитету тяжелейший удар. Не смертельный, но очень, очень сильный. И если парни, в большинстве своём, остались нейтральны, то все находящиеся на поляне девчонки смотрели на Горностая с осуждением. Даже те, которые несколько минут назад изо всех сил поддерживали его в схватке.
– Успокойся, – едва слышно прошелестел Мартин.
Но Кольдер пропустил совет извечного соперника мимо ушей, чертыхнулся и задал ещё один глупый вопрос:
– Да кто ты такая, чтоб тебя Спящий взял?
– Я – та, кого ты боишься, – жёстко ответила Дагни. – Я – настоящая чуда.
– Как твоя фамилия?
Но дерзкая гостья его проигнорировала.
– Мне рассказывали, что чуды слишком… спокойны, – продолжила она, медленно оглядывая рыжих и задерживая взгляд на девушках. – Спокойны и бесстрастны, иногда даже слишком спокойны и слишком бесстрастны. Я не верила, потому что в моём понимании рыжие обязаны быть яркими. Это наша суть – яркость и необычность, и мы – мы с вами, подруги, – тоже из Ордена, из племени воинов. Мы из Великого Дома, и мы тоже сделали его великим.
– Верно!
– Всё так!
– И почему вы допускаете такое отношение к себе?
– У нас всё нормально, – пискнула одна из самых скромных чуд.
Дагни резко повернулась в её сторону и быстро спросила:
– Тогда почему парни бегают к зелёным? – сопроводив вопрос небрежным кивком в сторону Кольдера. – Думаешь, только из-за магии? Нет. Их тянет самоуверенность белобрысых, их стервозность. Наши парни амбициозны, они мечтают о подвигах и свершениях и хотят видеть рядом с собой настоящих боевых подруг, которые станут подавать патроны или стрелять вместе с ними. Подруг! А не тупых куриц, способных лишь на производство правильного потомства. А вы утешаете себя тем, что парни всё равно возвращаются, и закрываете глаза на то, что такие, как де Бер, вас не считают равными!
И Горностай не стерпел:
– Не знаю, откуда ты взялась, но лучше…
– Лучше тебе извиниться, – перебила его Дагни.
– Перед кем?! – рявкнул Кольдер.
– Передо мной, – гордо ответила девушка. – И перед всеми нами.
– За что?
– За твоё отношение.
– Моё отношение – моё личное дело.
– Твоё отношение – результат гордыни, а не гордости. Не знаю, кто вбил тебе в голову идею мужского превосходства, но теперь к зелёной дуре ты относишься лучше, чем к нам.
И вот тут Кольдер де Бер наконец-то допустил ту ошибку, которая требовалась Дагни. К которой она подводила Горностая весь разговор и без которой ничего бы не получилось.
– Не тебе о ней говорить! – прорычал влюблённый чуд. – Богдана сильна и независима!
Чуды ахнули.
– Твоя белобрысая дрянь сильна? – рассмеялась Дагни. – Только до тех пор, пока не встанет на моём пути.
– Заткнись!
– Боишься проверить?
– Как?
– Давай посмотрим, чего я стою против зелёных ведьм, – предложила Дагни, глядя на Кольдера в упор. – Сегодня у людов гонки на Ярославке, поедем туда и устроим честное соревнование.
– Что ты наделал? – прошептал Ледо.
Де Бер и сам понимал, что сглупил, как никогда в жизни, и попытался дать задний ход.
– Ерунда какая-то, – протянул он, отводя взгляд.
Но девушка не собиралась его отпускать и с издёвкой осведомилась:
– Боишься увидеть, как рыжая стерва сотрет твою зелёнку в порошок?
И удар достиг цели.
– Поехали! – взорвался Кольдер.
– Поехали! – Дагни повернулась к толпе:: – Все слышали?! У нас пари! Детали соревнования обсудим по дороге – нужно успеть до старта!
И чуды шумной гурьбой направились к парковке.
* * *Южный Форт, штаб-квартира семьи Красные ШапкиМосква, Бутово,7 июля, четверг, 23:17Во дворе снимали новую серию «Отверженных» – Тазик и Русалка азартно тискались в арке, под ободряющие возгласы толпы и ехидные комментарии Сопли, и увлеклись так, что дело явно шло к размытому кадру и надписи: «строго 18+». Казармы по этому поводу опустели, поскольку все отправились таращиться на бесплатное порно, и потому на крик, поднявшийся в широком коридоре крыла Шибзичей, никто не среагировал.
Крик зародился на третьем этаже, но оттолкнулся от стен с такой силой, что волна распространилась по всему зданию и даже потрясла подвал, затерявшись в самых дальних его уголках.
– Обратно сумочку?! – завопила оскорблённая до глубины души Буженина. – Я тебе, скотине, покажу «обратно»! Ты у меня, скотина, надолго запомнишь «обратно»! Стоять! Куда побежал, гад?
Но остановить любовника, заявившегося с наглым предложением насчёт возвращения подарка, разъяренная женщина не смогла – слишком уж у Иголки был силён инстинкт самосохранения. Расспрашивая Буженину относительно сумочки, боец пристально смотрел ей в глаза и когда увидел в них отражение его похорон – бросился наутёк.
– Иголка, сюда, сюда беги! – подбадривали бедолагу приятели, благоразумно оставшиеся вдали от ссоры любовников.
– Я пытаюсь! – визжал боец.
– Не уйдёшь, гад! – хрипела висящая буквально у него на хвосте женщина.
И равнодушное эхо распространяло аудиоинформацию стремительной погони по всей казарме.
– Она догоняет!
– Спасите!
– Не тормози!
Отобрать у Буженины сумочку оказалось не так просто, как рассчитывали дикари. Ну, то есть сначала всё шло по плану: Иголка договорился с подругой о встрече, предложил «пообщаться», пока семья таращится «на это глупое шоу», явился в указанную комнату с бутылкой отличного виски, за что был милостиво допущен к тесному контакту, но стоило ему заговорить о деле, как начался скандал. Буженина не стала вдаваться в подробности: услышала «сумочка», сообразила, что речь идёт о недавнем подарке, и впала в ярость.
– Да не нужна мне твоя сумка, дура! – попытался объясниться задыхающийся Иголка. – Что я с ней делать буду?
– Бомбочке подаришь! Ты к ней подкатывал!
– Ни к кому я не подкатывал!
– Я всё знаю!
– Не нужна мне сумка!
– Ты кого сукой назвал?
– Не нужна сумка!
– Тогда зачем явился?
– К тебе!
– За сумкой?
Буженина размахнулась и врезала бойцу по спине. Той самой сумочкой, разумеется. Удар получился не сильным, но показал, что любимая рядом, и потому вызвал у Иголки очередной приступ панической атаки.
– Кто-нибудь остановите её!
Однако «кто-нибудь» не слышали, поскольку бежали впереди незадачливого любовника.
– Зачем тебе сумочка?
– Сумка не нужна! Расчёску отдай!
– Что ты ею брить будешь?!
– Ею не бреют!
– Идиот!
– Сама такая!
– Ща я тебе покажу, какая!
Спасающийся Иголка искренне думал, что пропал. Дружки мчались впереди, не желая попасть под горячую руку известной всей семье девицы. Озверевшая Буженина топала так, словно готовилась сожрать любовника живьём, уже второй раз дотягивалась до него сумочкой, и в голове несчастного бойца билась одна-единственная мысль: «Суки!» Относящаяся абсолютно ко всему происходящему: и к дружкам, и к Буженине, к фургону, подвигу, взорвавшейся ведьме, оборзевшей Мамане, нахальной Сопле… в общем, ко всему, что привело его, такого умного и замечательного, в этот идиотский коридор, по которому нужно бежать, чтобы спастись от смерти.
«Суки!»
Но Иголка поторопился проклясть друзей. Необходимость подвига Копыто понимал всем своим существом, от кончика ятагана до краешка красной банданы, и потому, убедившись, что
