Ничего не оставалось, как снова изображать вокзальную нищенку и надеяться, что наставница появится раньше желчного господина Грина.
Но первым пришел Рысь — в выходной куртке вместо потрепанной каждодневной и с букетом белых хризантем.
— Здравствуй, Элизабет.
— Здравствуй, — я притворилась, будто не удивлена ни его видом, ни торжественным приветствием, и подвинулась, освобождая место на скамейке. — Присаживайся.
— Нет, я… и так долго тебя искал… Вот, — он сунул мне в руки букет. — Прости за вчерашнее.
Вчера столько всего случилось, что, не явись он, такой нарядный и виноватый, я и не вспомнила бы о нашей размолвке.
— И насчет того, что ты меня в историю втянула, — оборотень все-таки присел рядом. — Спасибо.
— За то, что втянула?
— Да. Понимаешь, я хотел летом в полицию на практику пойти, но соискателей много… А вчера с инспектором разговорились, и он сказал, чего, мол, до лета ждать, когда тут такое дело и я уже вроде как участвую… Здорово, да?
— Угу. Просто чудо божье.
— Сердишься еще, — неверно понял мою усмешку Норвуд. — Имеешь право. Но, честно, Элси, я не хотел ничего такого. Прости, если дал тебе надежду, что между нами возможно что-то кроме дружбы, но…
— Рысь! Не мели ерунды! Нет у меня никаких надежд!
— Мне показалось, ты расстроилась вчера, — промямлил он неуверенно. — Из-за Шанны.
— Вот еще! Встречайся с кем хочешь. Или ты решил, что после пары поцелуев я лишилась сна, аппетита и остатков мозгов?
— Я думал…
— Думай лучше о расследовании, — посоветовала я. — В этом направлении у тебя мозги лучше работают.
— Правда? — просиял он. Выражение раскаяния стерлось с его лица довольной улыбкой. — И ты не станешь «вытягивать» меня из истории, как обещала?
— Так ты потому и пришел? — поняла я. — Ну ты и…
— Знаю. Зато ты самая замечательная девушка в мире!
В порыве, даже отдаленно не напоминающем благодарность, оборотень попытался меня обнять и схлопотал по физиономии букетом.
— У нас с тобой точно ничего не получилось бы, — сказала ему, так и не определившись, разозлиться мне или рассмеяться. — Я хочу серьезных отношений. А ты для этого еще маленький.
О том, что собиралась поговорить с ним о Владисе, я вспомнила, когда Норвуд уже дошел до конца коридора и свернул в сторону холла. Тогда же заметила рыжую девицу, стоящую у приоткрытой двери в кабинет Грина. Может, и не с начала, но наш с оборотнем разговор она слышала и ничуть не смутилась, что ее в этом уличили.
— Лихо ты его отшила, — сказала она, выходя в коридор.
Я всегда теряюсь, когда со мной заговаривают незнакомые люди. Рыжая это, видимо, поняла и решила представиться:
— Белинда Лемон. — И добавила гордо: — Личная помощница доктора Грина.
Какое счастье! Теперь есть кому варить кофе великому и ужасному!
Я тут же прониклась к рыжей симпатией, назвалась, скромно отрекомендовавшись ученицей леди Райс, и согласилась на предложение в отсутствие наших патронов попить чая в кабинете заведующего. А еще — «цветочки в вазочку поставить, чтобы не завяли».
Одно я забыла: за все в жизни приходится платить. Мне в качестве платы за чай пришлось слушать восторженный лепет Белинды. Нет, она могла говорить и нормально, но когда разговор заходил о Грине — а он, несмотря на мои старания сменить тему, заходил о нем то и дело, — связная речь девушки превращалась именно в лепет. За полчаса мои знания о заведующем пополнились эпитетами «гениальный», «непревзойденный», «бесподобный» и — апогей эмоций — «невероятный душка». К счастью, когда Белинда выдала эту «душку», чай я уже допила, иначе поперхнулась бы.
От новых перлов рыжей меня спасло возвращение леди Райс. Мы согласовали график на время, пока она замещает миссис Томсон, и следующие две недели мне предстояло проводить в лечебнице первую половину дня: никаких дежурств до позднего вечера и два законных выходных.
— Я так устала, — пожаловалась наставница, — а день только начался. Почитаете самостоятельно? Если будут вопросы, я отвечу.
Вопросы появились у нее самой, когда в кабинет вошел без стука Грин, прошествовал к столику в углу, где я сидела с учебниками, и, не здороваясь, положил поверх раскрытой книги букет хризантем, забытый мной в его кабинете. Развернулся и вышел. Затем, наверное, решил, что нужно как-то объяснить это явление, вернулся и высказал с порога:
— Я не люблю хризантемы, мисс Аштон. В следующий раз приносите ирисы или фрезии!
К счастью, леди Пенелопа не из тех, кто станет додумывать подробности, когда можно узнать все из первых уст. Единственное, чего я сама не поняла, — действительно ли Грин подумал, что я оставила цветы для него, или решил сострить. Но я недолго задавалась этим вопросом. Других хватало. Изменение реальности, странные сны, Владис, профессор Милс, к которой я собиралась зайти перед тем, как отправиться к Оливеру. Оливер. А ко всему приближался срок сдачи экзамена по анатомии, и я нервничала из-за него не меньше, чем из-за возможного конца света.
Когда закончилось отведенное на учебу время, оставила злополучные хризантемы в кабинете наставницы, сходила в столовую, а оттуда направилась на кафедру мистических существ.
Мисс Милс приветствовала меня традиционно сухо, без энтузиазма взяла мои заметки, но чем дольше вчитывалась, тем сильнее разгорался в ее глазах интерес.
— Впечатляет, — призналась она, отложив черновики. — Вы указали среди источников «Драконий век». В нашей библиотеке этой книги нет, насколько я знаю.
— Мне ее одолжили.
— Что ж… Я уже сейчас готова принять вашу работу.
«Уже сейчас» меня не устраивало.
— Я думаю, ее рано сдавать, — сказала я. — Я хотела бы расширить раздел о роли драконов в формировании основ человеческой магии.
— Хотели бы? А не хотели бы… перевестись на мою специальность?
Неожиданное предложение, но я над ним даже не задумалась.
— Нет. Простите. Мне правда интересны драконы… Но только драконы, а не все мистические существа.
— Жаль. Значит, я не смогу выставить вашу работу на ежегодный конкурс, он только для студентов нашего отделения. Но рада буду видеть результат.
— Если бы вы
