– Спасибо, Келл, – сказал он, и антари понял истинное значение этих слов: Холланд отпускает его. Разрешает уйти.
Однако он не двинулся с места.
Магия приучала к постоянным изменениям мира, и так просто было забыть, что некоторые изменения отменить нельзя. Что не все на свете бесконечно меняется. Одни дороги продолжаются, а другие подходят к концу.
Они долго стояли в молчании. Холланд не мог собраться с силами, чтобы пойти вперед, Келл – чтобы отступить назад.
Наконец земля перестала держать их на месте.
– Рад был помочь тебе, Холланд, – сказал наконец Келл и шагнул прочь.
Он дошел до края рощи – и обернулся, последний раз взглянув на Холланда: антари стоял посреди Серебряного леса, запрокинув голову и закрыв глаза. Зимний ветер развевал седые волосы, играл полами угольно-черной одежды.
Келл еще помедлил, глубоко засунул руки в карманы своего многостороннего плаща – и когда наконец он повернулся, чтобы уйти, в его пальцах оказалась монетка, одинокий красный лин. Он сунул монетку в трещину древесной коры – напоминание, приглашение, прощальный дар человеку, которого Келл больше никогда не увидит.
VIАлукард Эмери расхаживал по коридору у дверей Розового зала, одетый в костюм такого темно-синего цвета, что он казался черным, пока капитан не выходил на яркий свет. Это был цвет парусов его корабля. Цвет полночного моря. Ни шляпы, ни пояса, ни украшений он предпочел не надевать, только чисто вымыл каштановые волосы и заколол серебряной заколкой. Запонки и пуговицы его сияли, как обычно, зеркально отполированные.
Он походил на клочок летнего ночного неба, усеянного звездами.
Он потратил на подбор этой одежды добрую пару часов. Никак не мог определиться, хочет он выглядеть Алукардом, капитаном, или Эмери, дворянином. В конце концов выбрал нечто среднее. Сегодня он был Алукардом Эмери, мужчиной, желающим впечатлить короля, в которого был влюблен.
В бою он утратил сапфир, украшавший его лицо над бровью, и взамен обрел новый шрам. Тот, конечно, не блестел в солнечных лучах, но тем не менее украшал его. Серебряные полосы вен, прочертивших кожу – память о яде короля теней – слабо светились.
«Я больше люблю серебро», – как-то сказал ему Рай.
Алукард тоже любил серебро.
Собственные пальцы казались ему голыми без колец, но единственной значимой недостачей было отсутствие серебряного кольца-пера, которое он раньше носил на большом пальце. Знака дома Эмери.
Беррас пережил туман без ущерба для здоровья – то есть попросту сразу ему поддался. Поэтому в свое время он проснулся на улице вместе с остальными лондонцами, заявляя, что ничего не помнит о произошедшем, не знает, что он делал и говорил, оказавшись под властью короля теней. Алукард не верил ни единому его слову и выдержал присутствие брата в течение нескольких минут, которые требовались, чтобы сообщить о разрушении особняка и о смерти Анисы.
Помолчав, Беррас ответил на всё это только одно:
– Похоже, мы с тобой теперь – единственные представители нашего рода.
Алукард с отвращением покачал головой.
– Я отказываюсь. Остаешься только ты, – сказал он и ушел прочь.
Он не швырнул родовое кольцо под ноги своему брату, хотя и хотел бы сделать что-то подобное. Он просто забросил серебряное перо в придорожные кусты. Как только оно исчезло с пальца, Алукарду сразу стало легче.
Но теперь, у входа в Розовый зал, мир кружился у него перед глазами.
– Король желает вас видеть, – произнес дворцовый стражник, распахивая перед ним дверь. Алукард заставил себя шагнуть на порог. В руке он нес бархатный мешочек.
* * *Зал, конечно, не был полон народа… Но не был он и пуст. Алукард внезапно остро захотел наедине увидеться с принцем… то есть с королем.
Здесь собрались остра и вестра – кто-то в ожидании аудиенции, кто-то – попросту в ожидании, когда мир вернется на круги своя. Вескийские придворные по-прежнему оставались в отведенных им покоях, в то время как фароанские гости разделились: кто-то отплыл на родину вместе с Сол-ин-Аром, кто-то еще задержался во дворце. Советники, прежде помогавшие Максиму править королевством, были готовы помочь своими советами Раю, а королевская стража стояла по периметру зала и по сторонам трона.
Король Рай Мареш сидел на троне своего отца, место его матери по правую руку пустовало. Келл стоял у него за плечом, склонившись к плечу брата, и что-то тихо ему говорил. Мастер Тирен занимал место по другую руку Рая. Верховный жрец теперь выглядел много старше прежнего, но взгляд его голубых глаз на морщинистом лице оставался таким же острым. Он тоже что-то сказал Раю и положил ему ладонь на плечо – такой простой и теплый жест.
Рай слушал его, склонив голову. На черных кудрях его красовалась тяжелая золотая корона. Было что-то скорбное в линии его опущенных плеч, но когда губы Келла зашевелились, Рай заставил себя улыбнуться – и эта улыбка была как луч солнца сквозь облака.
В сердце Алукарда вспыхнула новая надежда.
Он окинул взглядом зал и заметил Бард, небрежно прислонившуюся к каменной вазе. По особому наклону ее головы Алукард понял, что она подслушивает. Интересно, невольно подумал он, успела ли она сегодня с утра обчистить карманы паре дворян… или все же с этим занятием покончено?
Келл прочистил горло… и Алукард с изумлением заметил, что ноги сами собой принесли его к подножию трона.. Он взглянул в янтарные глаза короля – и заметил, что они слегка потеплели, в них промелькнуло выражение – счастья? Участия? – он не успел понять. Рай заговорил.
– Капитан Эмери. – Голос его был тем же – и вместе с тем совсем другим, отстраненным. – Вы просили об аудиенции.
– Вы обещали принять меня, Ваше величество, по моем возвращении, – Алукард бросил быстрый взгляд на Келла – тень за королевским плечом, – в том случае, если я постараюсь и не убью вашего брата.
По залу пробежал изумленный шепот. Келл скривился, и Алукард тут же почувствовал себя лучше и уверенней. Глаза Рая чуть расширились – он вспомнил, при каких обстоятельствах обещал Алукарду аудиенцию… а также – что в виду имелась, конечно же, личная встреча наедине.
Но их отношения не исчерпывались крадеными поцелуями, тайными объятьями на шелковых простынях, секретами, свидетелем которых был только лунный свет… Юношескими развлечениями, летним кратковременным романом.
И Алукард пришел сюда, чтобы доказать это. Чтобы открыть Раю свое сердце – перед всем Розовым залом, перед всем Лондоном.
– Около четырех лет назад, – начал он, – я покинул… ваш двор, не предоставив вам достойных объяснений и оправданий. Боюсь, что таким поведением я мог оскорбить корону и обмануть доверие моих владык. Сейчас я явился, чтобы предоставить моему королю возмещение этого урона.
– Что у тебя в руках? – спросил Рай.
– Контрибуция.
Стражник, стоявший возле трона, шагнул вперед, чтобы
