Ашу подбросило над его спиной, она заскользила по чешуе, но смогла удержаться. Глянув на бок дракона, она увидела пику, торчащую из его шкуры. Только не это…
Аша потянулась к оружию, и тут раздался удар грома. Она уцепилась за деревянное древко и выдернула его из туловища дракона. Обезумев от боли, Кодзу качнулся, сложил крылья и рухнул на землю, сбросив Ашу со спины.
Земля загудела, дракон перевернулся через себя. Последнее, что почувствовала Аша, – горячий запах сухого ковыля, смешанный с гарью и землистым привкусом. А следом по телу расплылась тупая боль, и мир вокруг погрузился в чернильную тьму.
32
Аша очнулась в подземной темнице, расположенной глубоко под дворцом ее отца.
Она не знала, сколько времени прошло. Не знала, что стало с городом, объятым мятежом. Не знала, жив ли Кодзу или погиб. «Он не умер, – думала она. – Иначе древние напевы тоже исчезли бы».
Запястья Аши сковывали кандалы, а еду ей приносили от случая к случаю. Новости она узнавала лишь из скудного перешептывания охранников.
На пашнях поднялся мятеж. Невольники подожгли сено, и огонь быстро добрался до городских стен. Сотни слуг сбежали, сотни драксоров тоже исчезли. Среди них было много знати, но самым удивительным было то, что пропали Дакс и Сафира. Очевидцы рассказывали, что наследник королевского трона рука об руку с кузиной-полукровкой повел восставших слуг и поддерживающих их драксоров на город. Они взяли ворота штурмом и освободили многих невольников.
Прошло несколько дней, и за ней пришли солдаты, отомкнули цепи и повели во дворец. К этому времени новолуние уже миновало. В ее комнате ждали три служанки. Аша заметила под подолами их платьев, на щиколотках, цепи. Солдаты ждали у двери, пока они отмоют Ашу от грязи и сажи. Стоя перед зеркалом, она с дрожью думала, как вообще могла гордиться этим уродливым шрамом.
Самая старшая служанка встала перед ней, загородив отражение в зеркале, и протянула первое платье ее подвенечного наряда. Золотое платье. Аша не двинулась.
– Если ты откажешься, госпожа, – прошептала служанка, отводя взгляд, – нас накажут.
Аша сделала шаг вперед, и служанки принялись поспешно облачать ее в наряд. Он был заново сшит после того, как его разрезали во время ее последней примерки. Когда служанка принесла второе платье, белоснежно-прозрачное, Аша позволила надеть на себя и его.
Как служанки ни торопились, но к тому времени, когда они застегнули все пуговицы ее наряда, наступила полночь. Завершив свой кропотливый труд, они туго затянули пояс, в завершение подвели глаза королевской дочери сурьмой и увлажнили ее губы медовой помадой.
Солдаты повели ее через анфилады дворца к его воротам. Возле них Аша остановилась. Толпы народа запрудили улицы. Тысячи свечей освещали лица и дома, словно бесчисленные рои светлячков, поднимающихся из травы на закате.
Все эти люди боялись ее и ненавидели. Но что бы они сказали, если бы узнали правду: что не одна Аша виновата в смерти их родных и потере домов? Что бы они сделали? Солдаты подтолкнули Ашу к стоящему у ворот королевскому паланкину из драгоценного сандалового дерева. Она уселась на шелковые подушки.
Когда невольники качнули паланкин, поднимая его, она вцепилась в решетчатые стенки. Они медленно двинулись по улицам к храму. Ночной ветер, налетавший порывами, сбивал пламя со свечей и завывал в дымоходах домов. Сквозь резные стенки паланкина Аша вглядывалась в лица, проплывающие мимо.
Она вспоминала напев об Элорме. Он тоже ждал в храме, как и Джарек сейчас, пока его невеста держала свой путь по улицам Фиргаарда. Вилия умерла слишком рано, но она нашла свое место. Она была любима, и ею дорожили. Если эта ночь окажется для Аши последней, что будут рассказывать о ней спустя годы потомки?
Улицы, окружающие храм, были заполнены драксорами, жавшимися к стенам домов. На ступенях, ведущих к дверям, выстроились солдаты. Двери храма были распахнуты; знак Седого Ольна был скрыт. Невольники пронесли паланкин сквозь толпу и опустили его на землю.
По толпе пронесся сдавленный вздох, когда Аша вышла наружу. Сквозь тонкую ткань кружевных туфель она почувствовала холод каменных ступеней. Ночной воздух был еще холоднее.
Ее повели по коридору, освещенному свечами, горевшими в нишах, сквозь строй солдат. Перед входом в главный храмовый зал Аша остановилась. Прошло много лет с тех пор, как она заходила сюда.
Пол в зале был выложен мрамором, добытым в горах Расселины. Колонны уходили ввысь, поддерживая куполообразный потолок. Совсем недавно множество драксоров приходило сюда. Они преклоняли колени перед низким алтарем, где наполовину оплывшие толстые свечи роняли восковые слезы на пол. Они возносили молитвы или торжественные песнопения. Аша помнила их голоса, которые были слышны даже на базаре. Аша помнила, что иногда и она присоединялась к ним.
Ни одна свеча не горела на алтаре сейчас. Ни один голос не был слышен. Вместо этого все стены зала были увешаны красными полотнищами с изображением королевского знака ее отца – дракона с мечом в сердце. За полотнищами – Аша знала это – скрывались великолепные картины из цветного витражного стекла, изображающие историю древних напевов: Первый Дракон, рождающийся из раскаленных углей, священный огонь, мерцающий во тьме в ожидании Элормы, строительство крепостных стен Фиргаарда и возведение храма.
В центральном окне красовался знак Седого Ольна – черный дракон с красным пылающим сердцем. Окно было такое огромное, что сквозь него мог пролететь живой дракон. Сейчас оно также было завешено полотнищем.
В центре зала горел круг из факелов, установленных в железные треноги. Внутри круга стояли Джарек, король драконов и храмовая жрица в длинном темном одеянии. За кругом, возле колонн, стояли еще шесть жриц – согласно правилам свадебного обряда, они были свидетелями.
Теперь белая парадная туника с золотой вышивкой Джарека как нельзя лучше подходила к наряду его невесты. Свет факелов выхватил темные круги, залегшие под его глазами, но, несмотря на складки возле рта, выдающие усталость, самодовольная улыбка, смешанная с желанием, исказила его лицо.
Король драконов в сверкающем золотистом одеянии стоял чуть поодаль от командующего. Завидев его, Аша почувствовала, что вся боль, которую она старательно загоняла вглубь себя, вырвалась наружу.
– За что? – громко спросила она. – Сначала ты превратил меня в убийцу, а сейчас отдаешь меня тому, кого я ненавижу и кого ты сам боишься. Почему ты это делаешь?
Джарек удивленно поднял бровь и обернулся к королю.
– Так кого ты боишься, мой король?
Она посмотрела на жениха в упор:
– Он знает, что ты задумал.
– И что я задумал, по-твоему? – усмехнулся он.
Отец сделал шаг вперед, и свет факелов выхватил его лицо:
– Ты хочешь забрать
