— Что такое боль?
Последний вопрос ей задавали тысячи раз, но она не знала ответа. Лица девушек начали меняться, пока все оставшиеся послушницы не стали выглядеть одинаково. Они были прекрасны, с роскошными фигурами и завораживающими глазами. Даже их голоса стали похожи. Мать–настоятельница уделяла особое внимание Анасааре, выделяя ее из остальных девушек, и лично проводила ее пытки. Она тоже не старела, оставаясь все такой же пожилой женщиной с заостренными чертами лица, хотя уже третье поколение их стражи умерло от старости.
Анасаара сжилась со своей болью. Боль заполнила весь ее мир. Сотни лет все ее чувства были заполнены болью, пока наконец она не перестала ее ощущать.
— Кто ты?
— Я одна из Семи Сестер.
— Чего ты боишься?
— Ничего, кроме Джаа.
— Что такое боль?
Она чуть помедлила, больше не сомневаясь в ответе.
— Боль — моя слуга. Я ее госпожа.
И опять ее жизнь изменилась. Пытки прекратились, и ей позволили одеться и принять ванну. Впервые за много столетий она поела и поняла, что еда не приносит удовольствия. Она говорила с другими девушками и запомнила их имена, но их компания была не более чем развлечением. Она возглавит их и никогда не будет с ними близка.
Пока ее сестры получали татуировки, Анасаара познавала мир. Она читала книги, изучала карты и впитывала знания о людях и богах. За варварскими землями Рованоко следил орден боевых жрецов, а земли под владычеством Одного Бога патрулировали армии священников. В противоположность им Джаа давал свою силу только семи своим последователям, наделяя каждого из них великой силой и доверяя их качеству, а не количеству.
Когда она покинула Орон Каа, Анасаара Валез была уже мертва. Осталась только Саара Госпожа Боли.
Часть первая
Глава первая.
Леди Бронвин из Канарна
в городе Южный Страж
На землях Алого Отряда раскинулись прекрасные зеленые пастбища и буйные леса. На севере находился Лунный Лес, волшебное место, где фермеры молились духам земли и камня, которыми их одарил Рованоко. На востоке возвышался Насест Бритага — священный горный хребет, где предположительно обитал ворон Ледяного Гиганта, наблюдая за землями раненов.
Бронвин знала об этих местах, отец рассказывал ей сказки о рощах и оврагах, где Орден Молота услышал голос своего бога, но после стольких месяцев на Свободных Землях она начала перенимать скептицизм брата. Алый Отряд и его капитан, Йохан Длинная Тень, были стойкими воинами. Не сказать, что они совсем не привечали у себя чужаков, но Бронвин они все равно воспринимали как избалованную леди из народа ро. Она пыталась завязать с ними дружбу, рассказывала истории о своей юности в Канарне и старалась блеснуть недюжинными познаниями о жизни народа раненов. Однако этого оказалось недостаточно, и, несмотря на все усилия, Бронвин приходилось большую часть времени проводить с Аль–Хасимом, несносным негодяем–каресианцем, и уцелевшими воинами из Отряда Призраков.
Несколько недель они пробыли в Южном Страже, и, казалось, уже целая вечность прошла с тех пор, как они жили на руинах Ро Хейла или спали под открытым небом, когда убегали от Красных рыцарей. Бронвин выделили комнату в высоком деревянном доме с видом на западные укрепления. Крепость, или город, как любили называть его ранены, была плотно застроенным кольцом деревянных домов и уютных двориков, с постоянным запахом железа и дыма из сотен кузниц и печей. В Южном Страже жили несколько тысяч мужчин, женщин и детей. Сам город был меньше, чем ее родной Ро Канарн, но в нем с легкостью разместились около пятисот беженцев Отряда Призраков, и теперь их голубые плащи постоянно мелькали на улицах между алыми гербами Южного Стража.
— Еще рано, Бронвин, можно дальше спать. — Голос раздался из одеял рядом с ней, и она толкнула локтем лежащего под ними человека, чтобы он не мешал ей думать.
— Ранены, похоже, всегда просыпаются с рассветом, — ответила она, поплотнее обернув плечи одеялом.
Бронвин посмотрела на лежащего рядом Аль–Хасима и задумалась, что бы сказал ее брат, если бы узнал о ее решении принять ухаживания приятеля. Они начали согревать друг друга во время путешествия на восток. Бронвин с недавних пор приобрела фаталистический взгляд на мир, и ей казалось, что настолько неподходящий любовник соответствует ее новому мировоззрению.
— Каменный Пес постучит в двери, когда настанет время вставать, — пробормотал Хасим, уткнувшись лицом в подушку.
Она снова пихнула его локтем.
— Заткнись. Я думаю.
— О чем? — промурлыкал Хасим и повернулся к ней, подперев голову рукой. — Как я невероятно привлекателен?
В его глазах появился хищный блеск.
Бронвин не улыбнулась и не выказала никаких признаков игривого настроения. Затем резко склонилась к нему и грубо поцеловала, прикусив ему нижнюю губу, а потом отстранилась.
— Дерзкая сучка, — произнес Аль–Хасим. Коснувшись капли крови, выступившей на губе, он потянул Бронвин вниз, укладывая на простую деревянную кровать. — И все равно сейчас слишком рано для того, чтобы вставать.
Бронвин не улыбнулась. Она впилась ногтями в его спину и притянула к себе для очередного поцелуя. Аль–Хасим знал, его работа — развлекать злую, тоскующую по дому аристократку.
— Просто заткнись, — прорычала она, обхватывая его ногами, устраиваясь на постели.
— Я для вас всего лишь кусок мяса, миледи, — произнес он, специально усилив свой певучий каресианский акцент, и отстранился от нее. — Как думаешь — Бром знает, насколько необузданной соблазнительницей ты стала?
— Не думаю, что его это волнует, — солгала она. — Ему хватает забот с доккальфарами.
Хасим ухмыльнулся и склонился к ней, чтобы игриво куснуть за шею. Стук в дверь заставил их вздрогнуть от неожиданности.
— Просыпайтесь, дамы, — крикнул Мика Каменный Пес из–за дверей спальни. — Коричневый священник из Канарна хочет с вами поговорить.
Бронвин не сразу отпустила Хасима, на мгновение крепче сжав его бедрами, затем закатила ему звонкую пощечину и улыбнулась.
— Успокойся, каресианец, у нас еще есть дела, — тихо простонала она, крепче прижимаясь к нему всем телом.
В дверь постучали снова.
— Подъем. Потрахаетесь позже. Я слышал, в сутках много часов. — Ехидство и сарказм у Каменного Пса по утрам работали в полную силу. — Постарайтесь не утвердить всех остальных в их мнении насчет каресианцев и ро.
Все игривое настроение мигом испарилось. Бронвин широко зевнула, а Хасим сел, устало потирая глаза. Когда они поспешно встали с постели, солнце уже заглядывало в комнату сквозь щели в ставнях, а воздух начал быстро нагреваться.
— Как думаешь, кого они больше ненавидят — каресианцев или ро? — спросила Бронвин, натягивая простое домотканое платье.
— Я же не аристократ, милая, — ответил Хасим, —
