Она помнила плотно смыкающиеся сосны, заглушающие свет, но то было с Нестором, через много лет, когда она торопилась увидеть место, где нашли кости Мариан. А этим утром гора Канаан была совсем не похожа на ту, какой ее помнила Мосс, она ехала к мирным полям и лужайкам, елям, пихтам и тсугам, дремлющим под сливочно-желтым солнцем. Егеря отметили подъездные дороги оранжевой лентой. Мосс выехала на поляну на склоне, а там под нависающими ветками уже стояла «Субару» О'Коннора. Отсюда совсем недалеко. Тропа была менее заросшей, чем в воспоминаниях, ведь, в конце концов, когда Нестор отодвигал перед ней ветки и притаптывал бурьян, растительность буйствовала уже двадцать лет. Теперь Мосс было легче удержать равновесие, а по узкой тропке нетрудно выбирать направление. На этот раз она надела горные ботинки, и это помогло добраться до пересохшего ручья, где только вчера утром Брок нашел Мариан живой.
– Шэннон, сюда.
Два человека стояли чуть поодаль. О'Коннор провел за рулем всю ночь на пути из Вашингтона, чтобы лично увидеть Мариан и это место в лесу, Вардогер. Заядлый турист, этим утром он выглядел как охотник-джентльмен на картине эдвардианской эпохи – с тростью и в резиновых сапогах до колен. Спутника О'Коннора Мосс узнала бы уже только по росту и мощной фигуре, но во всем остальном он был мало похож на человека, с которым она когда-то встречалась. Выбритая голова и тонкая черная полоска бороды. В мочках ушей болтались золотые кольца. Когда О'Коннор его представил, он улыбнулся и приятно удивился, услышав слова Мосс:
– Мы уже встречались, доктор Ньоку.
– Я попросил Ньоку сесть на ночной рейс из Бостона из-за того, как стали развиваться события с Мариан, – сказал О′Коннор. – Он имел дело с дублями, а его работа в Массачусетском технологическом касается тонкого пространства.
– Стягиваемости пространства Эверетта и узлов пространства-времени Брандта-Ломонако, – сказал Ньоку. – Приятно познакомиться, Шэннон. Или я должен сказать «приятно снова встретиться в первый раз»?
Мосс приятно было видеть, как с него слетели годы, но она помнила и про женщину, чьи пальцы извлекали чудесные звуки из саксофона. И помнила, когда Ньоку должен с ней познакомиться.
– Уолли, сейчас ты должен быть в Бостоне, – сказала она. – Ты должен там кое с кем познакомиться.
На его лице мелькнули сомнения, как тень падающего листа, но потом он улыбнулся.
– В мире много дорог.
О'Коннор двинулся вперед широкими шагами, проверяя путь тростью. Мосс шла чуть медленней вместе с Ньоку. «Вы когда-нибудь видели цветок под названием „падающая звезда“?» Легко представить, как Ньоку стоит у соседского сада и философствует о красоте цветов. Он и здесь, в лесу, часто останавливался и ждал, пока Мосс его догонит, перебирал пальцами лепестки или нагибался осмотреть насекомое или паутину.
– Вот пирамидка, – сказал ушедший вперед О'Коннор.
Место было отмечено оранжевой краской, крестом на земле, который смоет первый же дождь. Пирамидка выглядела в точности так же, как и представляла себе Мосс, но уложена аккуратней, из плоской речной гальки, высотой по колено. Она стояла на упавшем дереве, заросшем поганками и мхом.
– Пока что ФБР нашло четыре таких, – сказал О'Коннор. – Еще две – на другом берегу реки.
– Я думала, что пирамидки отмечают место, где лежит тело Мариан, – сказала Мосс. – Думала, они приведут к месту захоронения.
– Пирамидки отмечают местонахождения дерева Вардогер, – сказал О'Коннор.
– Взгляните на это, – позвал Ньоку. Он открыл карманный блокнот и показал Мосс несколько страниц с точками, которые он грубо соединил в фигуру в форме звезды. – Все пирамидки находятся на одном расстоянии друг от друга, – объяснил он. – Если представить, что каждая пирамидка – это луч звезды…
– То в центре звезды мы найдем сожженное дерево, – догадался О'Коннор.
– Давайте посмотрим, – сказала Мосс.
К одежде Мосс цеплялась ежевика, репейники и другие колючки. Они вышли на поляну, усеянную плоскими валунами. По мере приближения к Вардогеру нарастало журчание ручья, словно лес нашептывал, куда идти.
– Когда О'Коннор позвонил насчет Мариан, я решил, что Вардогер – это нечто вроде того, что мы называем «тонким пространством», – сказал Ньоку. – Исследовательская лаборатория ВМФ называет это узлами пространства-времени Брандта-Ломонако.
– Я уже слышала этот термин, – сказала Мосс. – Нам рассказывали об этом на тренинге. Б-Л-узлы – это остаточное явление от квантовой пены.
– Именно так. Остаток, почти загрязнение. Б-Л-двигатели влияют на пространство-время, – отозвался Ньоку. – Узлы – это места, где бесконечно плотная сингулярность уничтожает эффект квантовой гравитации и возникает наложение. Иногда обрушения волновой функции не происходит. Синхронность пространств Эверетта…
– Стой-стой, не так быстро.
– Дубли, – сказал Ньоку. – Ну вот, пришли. Вот и дерево.
Скелет сосны, кипенно-белая башня из пепла в окружении зелени.
– Да, – сказала Мосс, узнав дерево из пепла, – мы пришли.
Тогда, заблудившись в Рубеже, она в последний раз видела это дерево, и оно сбивало Мосс с толку. Оно повторялось вновь и вновь, словно отражение в зеркале. Мосс много лет искала это дерево, но так и не нашла и свыклась с мыслью, что это не воспоминания, а галлюцинации, и теперь смотрела на дерево со своего рода облегчением. Но в этом месте не было ничего страшного, только не рядом с Ньоку и О'Коннором, под полуденным солнцем и слишком теплым пиджаком.
Ничего страшного, но все равно как-то неестественно. Дерево Вардогер горело, но не сгорело до конца. Мосс видела обугленные деревья после лесных пожаров, покрытые ковром пепла, закопченные стволы без ветвей, похожие на ряды сгоревших спичек. Вардогер выглядело скорее спасенным в огне, а не поглощенным им. Вместо коры дерево покрывал растрескавшийся слой пепла светло-серого цвета, казавшийся белым, но когда Мосс прикоснулась к стволу, дерево показалось скорее окаменевшим, чем высохшим. Она потрогала ветви и с удивлением обнаружила, что они гладкие и хрупкие, как стекло.
Теперь она находилась совсем рядом с журчащей рекой.
– Скоро вернусь, – сказала Мосс, оставив Ньоку и О'Коннора у Вардогера. Она поспешила на звук воды и вышла на поляну с валунами. Перед ней бежал бурный поток Красного ручья, собираясь в пенистые водовороты между торчащими камнями. В местах с более спокойным течением вода была цвета чайной заварки из-за танинов растущих рядом тсуг. Мосс знала, что станет с этим местом в будущем. Во время Рубежа была зима, и вместо золотарника, ив и цветущей кальмии по
