Спустя минуту, когда я раскрыл глаза и в упор посмотрел на распорядителя номеров, он выглядел совершенно иначе. Растерянный, напуганный, с затравленным взглядом, теперь служащий напоминал воробья, попавшего в лапы к голодному зверю. Не удержавшись, улыбнулся, зная, какое впечатление произвожу в момент прилива сил. Черные волосы до плеч обрамляют бледное, без единой кровинки лицо с неестественно удлинившимся носом, больше похожим на птичий клюв. Рот напоминает расщелину. Но самое страшное – это, пожалуй, глаза: третье прозрачное веко пугало до икоты. Уж я-то знаю. Помню, как впервые увидел себя в таком виде.
Вот и мужик дернулся, вскинул руки перед собой, даже молитву какую-то припомнил. Молитву против служителя богов. Идиот.
– Не поможет, – прокаркал я, – от посланников Совета нет спасения. Лишь в покаянии и смирении выход. Итак, нам нужны номера.
– Да, господин, – прошелестел служащий гостиного двора. – Конечно. Простите. Идите за мной. Есть два номера, а третий я сейчас… Мы найдем. Только дайте одну минуту…
Вернув прежний облик, пошел следом, не глядя по сторонам и представляя, как Фрида с лекарем отреагировали на произошедшее.
Я никогда особенно не светился в образе ворона, чтобы не пугать лишний раз народ. Люди почему-то не любят тех, кто может покарать за грехи, не доводя до суда, а мне нравится ловить на себе взгляды, полные обожания. Поэтому, как только обрел силу ворона, установил для себя и границы. Но в последние два дня мне пришлось нарушить множество личных правил, наплевав на желание быть нормальным в глазах других. Теперь они знают, что я – ученик Шести Старцев. Больше того. Теперь Фрида знает, что я – их око на страже порядка, самый страшный ее кошмар.
Именно вороны разыскивают воров, убийц и клятвопреступников. Последних мы можем покарать на месте, достаточно лишь увидеть рисунок. Кахали. Черный цветок с множеством лепестков вокруг маленького нежного бутона. Тот самый, что на ее предплечье. Стоит мне тронуть лепестки, произнести три слова, и они оживут, покрывая тело рабыни черной чумой.
Теперь она знает наверняка.
Поднимаясь на второй этаж и укладывая мать на кровать, я все время думал о том, что может испытывать рабыня, поняв, с кем связалась? Стала бы она помогать всем нам, если бы знала о моей сути? Думал и никак не мог посмотреть на нее, отчего-то ощущая себя едва ли не предателем. Сумасшествие, видит Яровир!
– Вам выйти из комнат, – проговорил лекарь, обращая на себя мое рассеянное внимание. – Простить, но от вас я нервничать и не может лечить. А женщина плохо.
– Делайте свое дело, – ответил, с облегчением выходя, буквально спасаясь бегством. Уже в коридоре наткнулся на служащего гостиного двора.
Тот дрожащими руками передал мне ключи от двух номеров, лепеча извинения.
– Хватит! – гаркнул, забирая ключи. – Принесите во второй номер ужин на двоих и наполните ванну. В ваших же интересах, чтобы нас никто не беспокоил. Я здесь по роду службы, вы ведь не хотите навлечь на себя гнев богов?
– Да-да! То есть нет! – Мужчина кивал, тряс головой и кланялся мне в пояс. Это развеселило, учитывая пафос, с которым он недавно встречал «бродяг» с улицы.
– И газеты за последние несколько дней принесешь, – вспомнил я. – Если сюда они не доходят – вели выслать. Свободен.
Служащий убежал. Злорадно ухмыляясь, я повернулся следом, думая проветриться и привести мысли в порядок. И тут же встретился с ней взглядом. Черные глаза Фриды, обрамленные пушистыми загнутыми ресницами, смотрели прямо, без тени страха.
– Ты здесь, – согнав с губ улыбку, констатировал я.
Ее присутствие вызывало раздрай в душе, нарушало привычный покой. Это мне не нравилось от слова совсем. Резко шагнув к ней, протянул руку с зажатыми в кулаке ключами. Ожидал, что вздрогнет, отшатнется, вскрикнет… Не знаю, что там еще положено делать девицам при виде ворона.
Но не случилось. Она молча взяла нужный ключ и, шепнув тихое «Спасибо», прошла мимо. Не было ни оправданий, ни истерик, ни обвинений. А я отчего-то почувствовал себя еще гаже, чем прежде.
Теперь уйти просто так, не поговорив, не мог. До жути хотелось вывести рабыню на эмоции, заставить показать истинное лицо, оскалить зубки. Не может же она быть такой непробиваемой?!
– Погоди! – крикнул в последний момент, когда дверь уже закрывалась. – Есть разговор.
– И я не могу отказаться, – с болезненной иронией в голосе сказала она, пропуская меня вперед. Не спросила, а именно сказала, потому что знала, каким будет мой ответ.
– Нет, не можешь.
Эта комната была точной копией той, где сейчас лекарь занимался мамой: широкая кровать, тумба справа, окно слева, а перед ней – встроенный шкаф. В центре помещения – маленький стол с одним стулом. На него я и сел.
– Знаю, что ты устала… – начал я.
– …но вам плевать, – закончила она, продолжая стоять у входа.
Прислушался к себе. Мне не было плевать. И это озадачивало. Более того, впервые за долгое время хотелось не то жалеть эту девицу, не то вообще оправдываться. Подобные чувства требовали особенно осторожного отношения – их нужно было искоренить, причем как можно быстрее. Не выношу слабости.
Я присмотрелся к рабыне. Бледная, испачканная, уставшая, она стояла напротив меня и глядела не мигая, словно бросая вызов. Без тени страха. Так не похожа на других. Возможно, именно это меня в ней цепляет?
– Ты знала Раена, – сказал, наблюдая за ее лицом. Дать ответы могло что угодно – дрогнувшее веко, отведенный взгляд, чуть приподнятые уголки губ…
– Знала, – отозвалась она эхом. Ни один мускул не дрогнул.
Присмотрелся еще внимательнее.
– Была его любовницей?
– Да.
Ожидаемые ответы. И ничего полезного для меня.
– Он тебя обманул. Использовал? Заставил поверить в искренность своих намерений?
– Да.
Ничего. Полное безразличие, даже выражение глаз не изменилось. Раен, если когда-то и сделал гадость, теперь не был ее слабым местом. Нужен другой подход.
– Это он отдал тебя в рабство?
– Нет.
– Тогда кто?
Она облокотилась на стену, не в силах больше стоять. Поморщившись, на миг прикрыла глаза. Вновь распахнув их, ответила:
– Тот, с кем я была обручена.
Я вскинул брови, озадаченный ответом. Значит, Фрида была обручена с неким богачом или магом, способным сдать невесту в рабство за измену. И тем не менее легла в постель с Раеном. Очередная дура, поверившая в сказки. Такая же, как и многие до нее. Начиталась романов, увидела смазливую рожу Раена, а потом поплатилась. Хорошо, на душе стало легче.
– Что ж, я услышал все, что нужно.
Поднявшись, направился к двери, чувствуя себя значительно лучше прежнего. Даже решил напомнить о положении дел. Поравнявшись с рабыней, пробежал взглядом по ее лицу, шее и остановился на месте, где впечатался в кожу рисунок. Девчонка напряглась, выпрямилась и, повернувшись, бесстрастно уставилась на меня. Ждала приговора.
А я вдруг перестал ухмыляться. Потому
