Тап внизу, в тенях, прислонился к стене и зорко наблюдал за улицей. Как же ему распорядиться своей новообретенной свободой, размышлял на досуге он? Можно, скажем, заделаться курьером… или гидом для фэйри, впервые прибывающих в город.
Тут до него донеслось какое-то бормотание. Он устремил взор из-под полей шляпы вдаль… и увидал неуклюже приближающуюся громоздкую фигуру. В бормотании фигуры снова и снова слышалось слово «свинота».
Иногда на свалку выпускали свиней – пастись и кормиться всем съедобным, что они сумеют там найти. Очевидно Васильковский ужин раньше него был найден и сожран свиньями, и теперь хозяин лавки возвращался домой голодный и злой.
Вряд ли Линду достанет времени обыскать в темноте магазин. Тапа разрывало между желанием сбежать и предоставить мальчишку его судьбе – хорошо заслуженной судьбе, между прочим, потому как нечего грабить Народ – и порывом спасти его. Все-таки отрок был верен своему слову, а такое на дороге не валяется. И начиная взбираться по стене, Тап в который раз выругал себя за то, что жизнь среди людей когда-то показалась ему медом.
Он без труда протиснулся через маленькое окошко – правда, затем сразу упал с высоты футов в десять, но приземлился все равно, как кошка, – на массивный стол. В лавке было темно, хоть глаз выколи. Он шепотом позвал Линда и услышал сбоку тихий ответ.
– Скорее, Василек идет! – не успел он это произнести, как заслышал скрежещущий внизу, в замке, ключ.
– Да я еще ни пенни не нашел! – ответили из темноты.
– Черт! – сквозь зубы выругался Тап.
Глаза его потихоньку привыкли к отсутствию света, он опустился на столе на четвереньки и очутился рядышком с Линдом.
– Сиди и не шевелись.
Доски скрипели под тяжелой ногой – это спригган шел через лавку. Дверь отворилась, и Василек вступил в свою пещеру. Прошаркав в дальний угол (всего в паре дюймов от незваных гостей), он рухнул на вырубленную прямо из стены койку. На полке у изголовья виднелся знакомый сундучок, из которого Василек выплачивал Тапу его жалкие гроши.
Затаив дыхание, они ждали, пока Василек ворочался на кровати. Через какое-то время он затих и даже раза два всхрапнул на разный лад. Тап махнул головой в сторону сундука, Линд рядом кивнул, но повернул совсем в другую сторону и тихо занялся в темноте имуществом сприггана.
Тап никак не мог решить, каким стоящим проклятием приложить мальчишку. Тем не менее, он осторожно спустился со стола и на цыпочках двинулся к полке, дважды замерев по пути, когда Василек решил повернуться во сне с боку на бок. Добравшись, наконец, до кровати, он привстал на носочки и потянулся к сундуку. Стоило его пальцам коснуться кофра, как воровские часы в жилетном кармане начали бить.
Василек проснулся мгновенно. Громадная лапа сграбастала Тапа, не успел он ни вздохнуть, ни охнуть, и затрясла так, что многочисленные часовые цепочки на жилете ответили колокольным звоном.
– Ах, ты, вор! Кроличек мой, видать, ничему не учится!
Василек придвинул морду к самому носу Тапа; пасть его широко распахнулась, открыв многочисленные ряды измазанных грязью и пылью зубищ.
– И какую же нам взять для тебя дробилку?
Он в предвкушении щелкнул челюстями.
Тап зажмурился и приготовился встретить конец, но тут Василек вдруг истошно взвыл ему в прямо в ухо! Фэйри рискнул приоткрыть один глаз и увидел, что спригган орет благим матом – от боли, а позади Линд снова вонзает ему в ногу свою фомку. Железную, между прочим!
Тут Тапа уронили, и не успели его ноги коснуться пола, как Линд уже схватил его в охапку и чуть не швырнул в сторону маленькой дверки. Мальчишка и сам последовал за ним, вскочил внутрь, захлопнул дверь и заклинил ее ломом. Дерево в тот же миг загрохотало под Васильковыми кулаками.
Они огляделись. С потолочных балок свисали клетки, они же слабо освещали небольшую комнатенку. Никакого другого выхода из нее не было – парни оказались в ловушке. Не сразу, но до Тапа таки дошло, где они очутились: в кладовой с гламором.
Пленные пикси – каждый ростом не больше человечьего локтя вместе с крылышками – проснулись от шума. Тоненькие, грустные личики повыглядывали между прутьев. Несколько слабеньких ручек протянулось наружу в безмолвной мольбе.
Тап оглянулся на Линда, который крепко держался за грудь, словно у него там болело.
– Эй, с тобой все в порядке?
Линд в ответ ухмыльнулся дико и весело, как заправский чокнутый дурень, которого хлебом не корми – дай в бочку затычкой влезть.
– Ну, вот и хорошо, – одобрил Тап, двигая стол с дробилкой под ближайшую клетку. – Когда дам знак, откроешь дверь.
Мальчик озадаченно посмотрел на него, но кивнул.
Тап работал быстро, как только мог, внимательно слушая вопли и ругань бывшего нанимателя из соседней комнаты. Наконец, он закончил, свистнул Линду, тот выдернул лом из заклина и отскочил подальше.
Василек и рад был бы грозно ворваться в кладовку, если бы не накрывшая его на пороге волна летучих пикси. Крики ярости живо сменились на ужас и боль, когда освобожденные фэйри вгрызлись ему в щеки, вцепились в уши и воткнулись в глаза. Василек доской обрушился навзничь, Тап с Линдом перемахнули через него, а писки продолжили наседать на поверженного сприггана. Когда грабители вылетали за порог, пальчики их уже успели запачкаться красным.
Откуда-то издалека донесся полицейский свисток.
– Ночной патруль, – прошептал мальчик, крепко стиснув Тапу руку. – Не иначе констебль услышал крики.
Вместе они поспешно и той же дорогой выбрались из магазина, хотя Линд был как-то странно неуклюж – совершенно против обыкновения. Спрыгнув в переулок за домом, они пустились наутек, и Тап споро повел сообщника лабиринтом трущобного квартала, хорошо знакомого Народу.
Приземлились они в крошечном пабе. Тап плюхнулся за свободный стол у камина и поднял два пальца. Трактирная служанка оказалась девушка с понятием и лишних вопросов задавать не стала.
Линд нервно огляделся по сторонам. Остальные клиенты заметно отличались от средней лондонской публики. У кого уши из-под шапки острились, у кого нос был длиннее пинтовой кружки, а у кого и крылышки прозрачные то и дело вспархивали за спиной в такт скрипачу, что сидел у огня.
Мальчик поежился, все еще держась за грудь.
– Ну, что теперь?
Тап благодарственно кивнул девице, подавшей напитки; Линд в свою очередь вытаращился на ее… спину – пустую, как лохань для супа.
– Пикси вряд ли оставят от Василька достаточно, чтобы полиция хоть что-нибудь нашла… Стало быть, я снова сам себе хозяин.
– А со мной что? Собираешься сдать меня им? – Линд снова пугливо оглянулся.
– Была у меня такая мысль, – Тап долго и лениво прихлебнул приправленного пряностями горячего вина, наслаждаясь теплом и сладостью. – Но ты успел спасти мне жизнь, и за то я тебе благодарен, а, стало
