– Если такой, как он, мог сделать что-то подобное… – пробормотал он сквозь зубы.
Тигровая Лилия позади него выдула еще одно дымное кольцо.
– Сомневаюсь, что ты бы сумел вообще увидеть фею, куда там спасти ей жизнь, Джеймс. И не поворачивайся к людям спиной, это невежливо. Я не одна из твоих ребят.
Смутившись, он снова посмотрел на нее. В первый раз за весь вечер она погрузила в него свой темно-карий взгляд – и удержала.
– Чего бы ты пожелал, Джеймс, если бы встретил фею, которая умеет исполнять желания? – тихо спросила она. – Мести, о какой ты давно мечтал, мести своему древнейшему врагу? Или спасения себе и своей команде – чтобы вы, наконец, смогли выйти в незачарованные воды?
Капитан Крюк выдержал ее взгляд не мигая, и, в конце концов, она опустила глаза. И прошептала, так тихо, что он едва ее расслышал:
– Или, может, ты пожелал бы, чтобы вы с командой уснули, наконец, бестревожным сном на морском дне – навсегда?
Когда Тигровая Лилия снова подняла взгляд, полог вигвама еще качался, а пират пропал. На земляном полу остались раздавленные сигары.
Крюк шагал обратно по лесной тропинке. Тени сгущались, а в голове у него царил хаос. Даже если представить, что феи вообще существуют… как можно заставить исполнить желание ту, кого ты даже не видишь? Может, попробовать организовать какую-нибудь опасность, а потом спасти фею от нее? Или просто взять в плен и принудить силой?
Разум его поднаторел в заговорах и стратагемах, но сегодня Крюк чувствовал себя так, будто ползучий паралич, давно и коварно подбиравшийся к нему, наконец, настиг свою жертву и сжал в когтях. Он честно попробовал уцепиться хоть за какую-то практическую идею. Может, устроить оползень? А что если взять птичий клей? Или приманку? На что обычно ловятся феи?
Справа от тропинки, всего в нескольких футах валялась коричневая бутылка с пробкой. Внутри плескалась какая-то золотистая жидкость. Крюк потянул носом и вроде бы даже уловил слабый запах забродившей патоки. «Неужто ром?» – подумал он про себя. А что, команда вполне могла использовать специальные средства для поднятия боевого духа.
Он сошел с тропинки, сделал пару шагов, с треском проломился сквозь настил из пальмовых листьев и рухнул на дно ловушки на пирата, которую Потерянные Дети закончили копать всего час назад. Привязанный к согнутой ветке колокольчик у него над головой принялся бешено трезвонить, и вскоре целая стая паршивцев ссыпалась откуда-то сверху, окружила яму и с интересом уставилась на новую добычу. Крюк заметил среди них несколько девочек – и в их победоносных взглядах не было ни тени жалости. Главарем, разумеется, выступал парнишка с волосами торчком, которого Крюк изловил раньше.
– Вы посмотрите, что у него на голове! – провозгласил тот, показывая пальцем. – Я вам говорил, он на девчонку похож. И вот эта хреновина типа пальто, которая на нем. Вы в курсе, что всякий раз, как они сражаются, Пит скармливает его крокодилу, так что чувак потом воскресает прямо из крокодильей рвоты? И еще эти отстойные усы. У тебя, что, гусеница сдохла прямо на роже, тупила?
Крюк вынес все это и еще много чего другого. Говорят, нет ничего веселее и жизнерадостнее беззаботного детского смеха. Зато когда дети смеются над тобой… о, вряд ли сыщется пытка мучительней и крушенье сердечных надежд оглушительней, и едва ли какая радость так живописно обратится отчаянием, как у тебя.
Вот поглядите, к примеру, на человека, ловящего такси на запруженной машинами улице. Он с приятностью уверен в безупречности своего выходного костюма, в тщеславной дороговизне пальто, в победоносном взлете акций. Он предвкушает триумфальное возвращение в милый дом к любящей жене. И вдруг прямо у себя за спиной он слышит до крайности неприятный звук. Боковым зрением он замечает, что рядом в кого-то тычут пальцем, язвительно при этом смеясь, а миг спустя понимает, что мишенью веселья стал не кто иной, как он сам. Дух его со свистом пикирует с высот в тартарары, даруя неописуемые ощущения. Все его самодовольство мигом испаряется. Где-то он промахнулся, где-то дал досаднейший сбой. Уж не собачье ли дерьмо прилипло к ботинку? Или на спине у него висит бумажка со словами «Пни меня»? И вот он уже не капитан могущественной индустрии, а несчастный напуганный мальчик, который ни о чем другом сейчас не мечтает, кроме как помчаться с ревом домой, забиться в кровать и плакать, плакать, плакать.
Вот это-то и случилось с Джеймсом Крюком. Закончив потешаться над ним, дети принялись кидаться палками и комьями грязи. К счастью крупных камней поблизости не оказалось, и на том спасибо. В конце концов и от этой физкультуры они устали и разлетелись. Последнее, что услышал от них Крюк, было:
– Погоди, вот вернется Питер! Уж он с ним разберется!
Вечерние краски постепенно угасли, и на остров спустилась настоящая ночь. Несколько любопытных звездочек заглянули за край грязной ямы, дивясь, что это за человечья куча валяется там, на дне, поминутно содрогаясь. Прошло еще немного времени, и месяц начал свое восхождение на небо.
Много, много позже звездам показалось, что человек вроде бы что-то сказал, но они были звезды, а, значит, находились слишком далеко от него и ничего толком не расслышали. А сказал он – ни к кому в особенности не обращаясь, кроме корней и деревьев, и ночных тварей вокруг – вот что:
– Ну почему мне всегда приходится быть плохим парнем?
Прошло еще немного времени. Когда луна миновала верхушку своего еженощного пути и двинулась потихоньку вниз, он снова что-то воскликнул, и на сей раз так тихо, что сама земля почти ничего не разобрала.
– Почему мне все время приходится быть взрослым?
Позже, лежа без сна и глядя на мир сквозь сомкнутые веки, пират понял, что кругом стало как-то светлее. Скоро настанет день, и он окажется предан на милость врага. Когда ты все равно постоянно играешь злодея, в проигрыше особого позора нет. Вообще-то от тебя именно это и ожидается. Но не суметь даже дать врагу приличный бой – вот это непростительно. Питер станет его презирать, это уж как пить дать, а может и еще того хуже – пожалеет, и вот этого Крюк уже, скорее всего, не вынесет. И что ему теперь остается, крепче держаться за саблю и готовиться дорого продать свою жизнь? Или не долго думая покончить со всем при помощи крюка?
– Человек, – раздался тихий голосок где-то рядом. – Почему ты плачешь?
Крюк перекатился на другой бок и открыл глаза. Свет в яме шел от крошечного создания,
