Однажды, гуляя в настройках по аллеям Тригорского, Маша вспомнила перевернутого жука и оранжевые цветы в земле. В груди зашевелилась жалость, забродили, цепляясь друг за друга, слова «грустно», «сыро», «солнце», «смерть». Солнце было лишним, но, Маша чувствовала, на его осеннем луче все держится: и запах бархатцев, и копошения пораненного жука, и ее собственное какое-то трепещущее, бедное желание заслужить одобрение Кувшинкина. На миг ей пришло в голову: а вдруг это и есть творчество? Подумав так, Маша взялась за напульсник и скорее сбежала в мультфильм.
Решение о прохождении практики было принято в октябре, сразу после того, как научный руководитель ознакомился с результатами Машиной работы в архивах.
Материалы о процессах, протекающих в коре головного мозга в момент вдохновения, Кувшинкин забраковал сразу.
— Фролова, вот поэтому мы и погрязли в болоте! У вас у всех один мозг на уме! А где душа? Где человеческое достоинство? Чудо где в конце концов? Эти твои «процессы» уже триста лет изучены! Нажать кнопку в башке — такая же фальшивка, как ваши настройки. Ты докопайся, что в груди у них трепетало? Ныло там что? Почему у них были чувства острые, а у нас тупые? В чем они превосходили нашу цивилизацию, и как нам у них поучиться?
— Николай Родионович, да просто без настроек им было скучно! Поэтому у кого было свободное время, у дворян… вот они все и сочиняли, — запнувшись, сказала Маша. — Вы представьте — всю жизнь одна и та же реальность. Это же с ума можно сойти!
Разбойник, сдвинув мультяшные брови-черточки, строго посмотрел на Машу.
— Скучно — это еще не все, Фролова! Кому скучно было, те горькую пили. А с тобой мне все ясно. На этих вот компиляциях далеко не уедешь. Как смотришь на практику без настроек? Или боишься? — Ив его угольных глазах загуляли красные блики.
— Совсем не боюсь! — решительно возразила Маша. — Я однажды уже была без настроек. Когда повредила ногу.
3В день отъезда Маша включила в настройках солнечный день октября. Для Кувшинкина, впервые отказавшись от мультипликации, она выбрала реалистичный образ кучера времен государя Александра Второго. Старой умной лошадкой правил не усатый какой-нибудь дядька, а простой крестьянский парень, спасенный барином от солдатской службы для хозяйственных нужд. Господам же (в данном случае Маше) полагалось усесться в коляску и ехать, охая на кочках, прямиком до поместья.
К сожалению, кучер Кувшинкин не осознал свою роль. Даже не думая соблюдать субординацию, всю дорогу он давал барышне указания, в особенности напирая на ежедневный и искренний отчет в дневнике.
— Все движения души! Тоску, скуку, гнев! Все порывы! Анализируешь и записываешь — это твоя главная задача! А то я вас знаю — пойдете бродить в поля да слезы лить, а через день заявите: верните напульсник! — бранился кучер.
— Я не заявлю! — твердо сказала Маша.
— Ты пойми, Фролова, мы тут не дурью с тобою маемся. В нашей работе, может быть, вся надежда земли! — продолжал кучер. — Ты, конечно, этого не видишь, потому что сидишь в настройках. Но поверь мне, я-то каждый день любуюсь: сегодняшнее человечество — это спящие мухи. Обожравшиеся сахару мухи — больше ничего!
Маша слушала, отвернувшись, ее взяло зло на Кувшинкина.
— Николай Родионович, как вы можете так всех презирать? Зачем тогда вы нас чему-то учите, раз мы — мухи?
— Да не презираю я! Мне, наоборот, жалко! — растерявшись, возразил Кувшинкин.
— А мне жалко тех, древних, которые жили в плену обстоятельств! — сказала Маша. — А нас чего жалеть? Мы счастливые!
Кучер нахмурился и промолчал, но Маша ясно расслышала: «Дура!»
* * *— Ну вот, Фролова, это наша база! — сказал он, помогая Маше выбраться из коляски. — Хмуровато с непривычки, зато как пахнет! Ты понюхай — грибами! Грибы собирала когда-нибудь? Давай вырубай настройки, не пожалеешь! Да куда ты пошла, вымажешься вся — не видишь, грязища!
Маша в фильтрах «Тургенев» осмотрелась и нигде не обнаружила грязи. Под ногами нежно позванивала золоченая листва. Над прелестными, в дымке, лугами кружили стрекозы, а на пригорке приветливо распахнула окна серо-голубая усадьба со свежевыкрашенными, словно накрахмаленными, кружевами наличников.
— Ты не смотри, что дом облезлый, — сказал Кувшинкин, взяв Машу за локоть и в обход луж ведя к усадьбе. — У них с краской проблемы. Выпускают музейную партию раз в десять лет. А сама понимаешь, ветра, сырость. Спасибо, что пока хоть не снесли! Усадебный дом тысяча восемьсот сорок девятого года постройки после молекулярной реконструкции. Парк поддерживается. Хвойные, правда, не растут. Ну, они уж триста лет не растут. Ты хоть в настройках-то елку видела? Вот раньше, по документам, здесь ели были. Ну зато остались липы, березы. Ты чего ждешь-то? Снимай настройки!
— Николай Родионович, я не могу. Я сначала должна освоиться, — смутилась Маша и на всякий случай прикрыла напульсник ладонью.
— Фролова! Зачем ты ехала сюда вообще? — остановившись, вскипел Кувшинкин. — Мультики смотреть? Или вживаться в мироощущение предков?
— Я не могу сразу! — разволновалась Маша. — Я увижу все это ваше облезлое, и у меня будет стресс!
— Стресс? — Вконец потерявший совесть кучер уткнул кулаки в бока. — Что значит, стресс? Ты ученый или кто? Думаешь, для меня не стресс каждый день вами любоваться? Все как один серые, бритые, чумазые поросята! Фролова, ты лоб в чем вымазала? Зубной распылитель у тебя на лбу, ясно? Хоть бы взглянула на себя разок в зеркало!
Маша потерла лоб и сняла сухой комочек. Попробовала — в настройках на вкус это был шоколад.
— Ладно, — хмуро сказал Кувшинкин. — Иди в дом. Вызовешь завхоза Стеллу, отключишь настройки и сдашь ей напульсник на неделю — ясно? И термокостюм. Он тебе тут без надобности. Там у них целый шкаф одежды — хоть понаряжаешься раз в жизни! Девчонка все же! Ну, я пошел, инструкции у тебя есть, — заключил он и направился к площадке, где остался экипаж, однако через несколько шагов обернулся. — Маш, ты ж любопытный человек! Не понимаю, ну какая охота всю жизнь быть зомби!
Маша в растерянности смотрела, как удаляется кучер, теперь уже окончательно. К ее удивлению, он сел не на козлы, а внутрь экипажа, стукнув дверцей. Коляска покатилась сама. Должно быть, от волнения в Машиных
