Он коснулся рукой стены, чтобы не оступиться на темной лестнице, и начал спускаться. Гости как раз поднимали новый тост.
Письмо, приложенное как свидетельство
Маузу иль-Нехату, князю, советнику, золотому льву, что охотится в ночи, бичу измены и раскола.
От Наиба аби-Тайсира, главы Совета Достойных, что в Сакаре.
Записку вашу я получил и постиг ее содержание. Этот колдун, подавший ее, прибыл уже после кровавых событий, о которых он вам, верно, доложит. Вынужденный действовать незамедлительно и ни на мгновение не забывая, что лучезарный владыка вскорости вернется из восточной поездки, я не мог дожидаться ваших предписаний и руководствовался одним лишь своим разумением.
Разумение мое было таково, как вы и указывали: патриарх вахуритов есть враг миру и порядку в Царстве, изменник и славолюбец, и за ним нужен глаз да глаз. Однако, когда столичный гость из Круга исчез, я понял, что не могу и впредь наблюдать со стороны, а новое ваше предписание не успеет прийти в Сакар.
Да будет известно солнцу закона, что мой верный человек среди жрецов Вахура по счастию служил гонцом меж храмом и наместником и подал Кийязу подложную весть: среди достойных Сакара и по всему побережью немало скрытых колдунов из тех, что выжили после сожжения обители и теперь скрывают свою черную суть. Не желая ссориться с ложей торговцев сам, наместник Хасана настоятельно просит избавить побережье от чумы, в каковом намерении заручился негласной, но самой незыблемой поддержкой лучезарного владыки (да продлятся его годы и прирастет царство!). Мой верный человек заверил, что лучезарный владыка желает быть как можно дальше от событий и рассчитывает, что все будет исполнено за время его поездки на восток.
Эта весть и толкнула патриарха на то, чтобы в полный рост явить повадки зверя и захватчика.
С тяжелой душой я пишу, что противостояли нам не беззащитные жрецы, а дюжины колдунов–вахуритов. Ваш гонец уверяет, что причины сего прискорбного упущения он сообщит вам сам и растолкует, как может растолковать лишь колдун.
Засим свидетельствую, что Сакар постигли жестокие разрушения. Послабления в податях, о коих говорилось в прошлом послании, едва ли принесут желанное облегчение. Однако знание о том, какое благо мы совершили для мира и порядка в Царстве, наполняет мое сердце нелицемерным счастьем. Уверен: все жертвы не напрасны, а Золотой двор изыщет средства для вспоможения отстройке города.
Моя дружба к вам, льву из львов, неусыпному блюстителю закона (да наделят вас боги здоровьем и благополучием!) известна всему свету. Ваш нижайший слуга употребит все усилия, чтобы и впредь город выплачивал потребные царской казне сборы и вносил свою лепту в дело мира и процветания!
Молю Великого Судию Усира, дабы простер на вас покров своей мудрости!
С сотней приветствий и тысячей поклонов,
Подпись и печать.
История третья
Мгла над миром
Чтобы рассеять мглу над миром,
стань путеводной звездой
и сожги себя дотла.
Хафиз Ширази1
Бывает так, когда просто нельзя солгать. За годы ношения черной коввы Верховный должен был привыкнуть лгать когда угодно и о чем угодно. Да ему и самому казалось, что он привык, а вот поди ж ты. Чтобы потянуть время, Газван отошел к окну и со стуком распахнул ставни. Воздух над столицей был тяжелым от жары, пах солью и полнился криками чаек.
— Я тебя отзову, — негромко произнес маг. — Обязательно отзову! Только не сейчас. Придется потерпеть еще немного.
Ложь далась легче, чем он предполагал, — и тяжелее, чем ему хотелось. Старею, подумал он. И против воли ухмыльнулся: в устах старика звучит неплохо. То была одна из маленьких радостей, которые он в свои годы научился ценить. Увы, разделить ее было некому: воцарившаяся в кабинете тишина стала такой тяжкой, что не хотелось даже оборачиваться.
Вздохнув, Газван нехотя оторвал взгляд от каналов, переброшенных через них мостов и запруженных улиц.
— Ты отлично справляешься! — наконец сказал маг, повернувшись к собеседнику. — Не отдавать же обитель неумехе. Как все подналадится, я пришлю смену, обещаю. Мне не на кого положиться, кроме тебя.
Здесь, в городе царей, Первому–в–Круге было вообще не на кого положиться, но об этом говорить как раз не стоило. Ханнан по–прежнему молчал, не сводя со старого мага взгляда — словно в темном силуэте на фоне оконной ниши можно что–то разглядеть.
— Ну ладно, хватит играть в молчанку! — Газван хлопнул ладонью по камню и вернулся в кресло напротив чародея. — Рассказывай, что у тебя на юге.
— Путники привели еще двух учеников, — нехотя начал Ханнан. — Это со времени последнего донесения. Еще к нам пришел один старик. Во время резни он был в отъезде, и все эти годы скрывался в глуши.
— Сколько вас теперь?
Руки Ханнана без конца разглаживали складки слишком просторной коввы. Заметив безотчетный жест, Верховный прикрыл глаза. Он привык, что внушает страх, и частенько этим пользовался, но радости оттого не чувствовал.
— Две дюжины магов. Еще чуть меньше дюжины неофитов.
— Неплохо, — Газван улыбнулся ободряюще, но чародей лишь поморщился.
— Три дюжины на все южные пределы!
— Прошла всего пара лет.
— И за это время в столицу привели полсотни учеников, — закончил Ханнан. — Нет, мудрый, я не назову это «отлично справляемся».
Должно быть, та история и впрямь надломила чародея: за два года Газван не слышал от него ни одного доброго известия. Однако на сей раз Ханнан мог быть и прав.
— Столица это столица… — протянул Верховный. — Или ты догадываешься, в чем дело? Выкладывай!
Чародей откинулся на спинку кресла и пригладил волосы.
— Даже не знаю, прав ли я. На каждую сотню рождается один или, может, два мага. В южных пределах их тысячи, хватило бы на несколько обителей. Они просто… не приходят к нам. Почему? — предупредил он вопрос Первого. — Я думаю, боятся. Скрываться приходилось слишком долго. Даже…
Ханнан умолк, словно не решаясь продолжить. Старый маг вопросительно поднял брови.
— Думаю, многие считают это ловушкой, — закончил чародей. — Ловушкой узурпатора. Расставленной на годы вперед: стоит снять маски и немного расслабиться — и последует новая резня. На этот раз окончательная.
«Чьи это страхи? — хотелось спросить Газвану. — Твоих подопечных или твои собственные?» Вслух он бросил коротко:
— Исключено.
Однако Ханнан не выглядел убежденным.
— Я понимаю твои опасения, но владыка очень слаб, — мягко заметил Первый. — Стар и слаб. Чем он ближе к царству теней, тем меньше его заботит собственное Царство. В последние месяцы он… тяжело болен. Не спрашивай о подробностях: ходят разные сплетни,
