— Этого хватит. Они станут моим сюрпризом.
— Да какой там сюрприз? — Аджит досадливо поморщился. — Такое событие, целый отряд чужаков… а у многих в городе друзья и родичи.
— А я не буду селить их в обители, — криво улыбнулся Верховный. — Так ты поговоришь с племянником? Сегодня. Сейчас. Чем скорее мы сторгуемся, тем лучше.
— У меня с собой нет инструментов…
— У меня есть источник, — напомнил Верховный. — Кончай топтаться! Нам с тобой еще пробираться по дворец.
Вид у Аджита был кислей незрелой мушмулы — видать, он не часто действует, не предупредив хозяина, но за бывшим наставником пошел без возражений.
К восьмому звону оба уже шагали Дорогой Львов, спускаясь к гаваням. Газван с трудом сдерживал ухмылку, вспоминая, как легко было покинуть обитель. Первый–в–Круге — широкоплечий статный старик? Милости просим следить за человеком с такими приметами: выряженный в черное советник маячит широкой спиной в окне. Верховный еще больше ссутулился и поправил серую домотканую рубаху.
— Твой хозяин многого не предусмотрел, — проворчал он. — Если у наших друзей есть прознатчики, они следят и за слугами, что привозят еду.
— Это маскарад на одну ночь, — Аджит устал поправлять наставника, что советник ему вовсе не хозяин. — Мы сделаем свое дело или у нас появятся трудности посерьезней?
— Не знаю, не знаю, мальчик… — в притворном сомнении протянул Газван. — Если Ночной двор так обстряпывает дела, водить вас за нос легче легкого.
Он свернул к маленькой усыпальнице Имана, примостившейся у дороги. Поклонившись, маг с серьезным видом вырвал пару волос из пегого парика и бросил в жаровню. Может, хоть владыка слуг милостив к тем, от кого отвернулись прочие небожители?
Вскоре четырех– и даже пятиэтажные здания сомкнулись плотнее, протянув над мостовой праздничные гирлянды. Там, где солнце еще касалось крыш, виднелась новенькая побелка, но нижние этажи тонули в сумерках, а голоса, лай собак и скрип телег стали как будто громче.
— А там построили лагерь магов, — вдруг вспомнил Газван. — Они помогают углублять гавань.
Аджит ответил нечто невразумительное: совсем тихо, поскольку толпа становилась все гуще. Верховный разобрал «держаться подальше» и умолк. Не хватало еще выдать себя праздной болтовней. Кишки Усира, все же притворщик из него аховый!
Наконец склады и харчевни расступились, открыв площадь, посреди которой возвышался лес шестов. Знамена, флажки и вымпелы, окрашенные всеми доступными красильщикам цветами, хлопали и змеились в потемневшем небе — в вечном споре с лесом мачт за ними. К пристани скользила стайка рыболовных суденышек, у причала скопились люди с корзинами, чтобы выкупить последний на сегодня улов.
— Нам сюда.
Целитель ускорил шаг, прошел мимо ряда складов и свернул в проулок. Затем свернул снова, и еще раз — все больше петляя меж глухими обшарпанными стенами.
— Что мы делаем? — Первый едва поспевал за ним.
— Обходим лагерь магов. Сюда.
Туннель в Район Садов начинался в подземной системе сливов. Газван скривился, но признал правоту строителей: колодец можно засыпать, алтарь снести, но в лабиринтах канализации не станет разбираться никто. Заложат пару стен и бросят, побоявшись соваться вглубь.
— Если мы будем вонять, не помогут никакие иллюзии, — проворчал маг.
— Если будем шуметь, тоже, — огрызнулся Аджит. Он уже спускался и щелкнул пальцами, зажигая над головой колдовской огонек. Тени дрогнули и метнулись по углам, прячась в щелях меж позеленевшими кирпичами.
Лестница закончилась тупиком, и Газван переминался с ноги на ногу, пока целитель возился с казавшейся сплошной стеной.
— Смотри, — тихонько произнес маг.
Аджит подвинулся, его тень сползла с груды гнилой соломы, на которой валялись заплесневелая лепешка и пара апельсинов.
— Да, это место облюбовали нищие, — не удивился целитель. — Но они не сунутся, если увидят свет.
Однако, когда часть стены отъехала в сторону, он все же сгустил воздух, оберегая их от запахов.
— Поберег бы силу, — напомнил Первый, но Аджит лишь фыркнул. Когда он обернулся, в его зрачках плясал отсвет колдовского огня.
— Вам этого не понять, — страстно проговорил он. — Я каждый день трясусь, не окажется ли рядом гафира. Нет, мудрый. Вы не знаете, как это: мочь в дюжину, в сотню раз больше смертных, но сдерживаться!
Газван честно пытался считать повороты и запоминать дорогу, но все же сбился. По его ощущениям, прошло не меньше звона, когда перед ними вновь выросла стена. Целитель даже не замешкался: преграда отъехала в сторону, открыв очередные ступени.
— А вот здесь есть, на что посмотреть, — заметил Аджит.
— Где мы?
В глазах целителя вновь плясали искорки. Вместо ответа он указал взглядом вглубь зала.
Это был темный и, судя по всему, подземный чертог. Кто бы ни зажигал слюдяные светильники, сейчас те оставались холодны. Сияние волшебного огонька не достигало сводов, из фресок над головой виднелись лишь бледные пятна лиц и рук.
— Где мы? — повторил Верховный и поежился от подземного холода.
Он приблизился к постаменту с каменной вазой и лежащим перед ней золотым кругляшом.
И лишь тогда понял.
Марван ас-Табр, гласили иероглифы на мраморном боку сосуда. Он правил лет через сто после Завоевания и потратил годы, прогоняя дикарей из восточных провинций, которые теперь зовутся Рассветными королевствами. Хронисты дразнили его скупердяем, а урна и впрямь была пуста: Марвана растерзали солдаты, которых он оставил зимовать по ту сторону гор, чтобы не тратиться на переброску войск.
Файяд… Вояка без роду и племени, все, что от него осталось, — памятная колонна в Гиллу Тхан и свидетельства о бесчисленных жертвах.
Маджед ас-Расад, наместник Картаги. Кое–кто называл его Великим: он сбросил Файяда и восстановил многое из разрушенного в хаосе, но в его правление Царство потеряло заморские владения, включая и то, где он прежде был наместником.
Верховный шел вдоль постаментов, всматриваясь в блеклые фрески, читая надписи, прикасаясь к маскам. Каждый царь говорил ею что–то свое: среди золотых ликов были суровые, милосердные, яростные, отрешенные…
— Честно сказать, — Газван сглотнул, — я думал, маска всегда одна. Ну, может, несколько: на ребенка, соправителя и…
— Я тоже так думал, — усмехнулся молодой маг. — Они все здесь. Полторы сотни, включая соправителей. Многие урны пусты, но фреска есть на каждого. На всех, кого признавали царем хоть пару дней.
Верховный молча задрал голову. В полутьме над ними таинственно мерцала позолота.
— Я так и думал, что вам понравится! Я помню, что вы любите историю.
— Прах Семеди не должен сюда попасть, — встряхнулся Первый. — Идем. Полдела сделано, осталась самая трудная часть.
Как и рассказывал Аджит, выход из потайного хода прятался в дальней части
