Кадар был одет подчеркнуто просто. Изъездив всю страну, он многое повидал и, наверное, лучше всех понимал Верховного. Старый союзник напоминал седого всклокоченного воробья. Он не стал продолжать спор, но на скулах его играли желваки.
По лицу Сафара ничего нельзя было прочесть. Смуглый южанин обычно помалкивал и слушал, оглаживая жесткие черные усы. А затем поступал по–своему. Газван не мог не утвердить его смотрителем — такой талант в управлении ветром не появлялся несколько поколений, но предпочел бы видеть на его месте другого. Сафар был властным, жестким и слишком уж себе на уме.
Последний, пятый маг, до сей поры молчал, оглядывая собратьев поверх края чаши. Зейдан, смотритель Зала Костра, был сыном прежнего советника Золотого двора. Он был щеголем и карьеристом, и не делал ничего, что могло бы повредить его положению. Сейчас, однако, даже он чувствовал, что положение шатается вместе с Кругом, и потому спросил:
— Ты полагаешь, вашу победу подстроили?
Газвану оставалось лишь пожать плечами.
— Как знать… Семеди не мог предугадать, что я там окажусь. По правде, я сам этого не знал.
— Псу выгоден любой исход, — заметил старший наставник. — Он мог дать указание отступать, если орешек окажется не по зубам.
— И в любом случае обвинить нас в бойне. Я сам так и подумал, — заключил Верховный.
— Как? — вопросила Лайла. — Кто–то выгнал всех из Львиной бухты. Это же целая толпа: матросы, рыбаки, торговцы, шлюхи… Они все знают, что там были люди князя, а не простые горожане.
— Там были люди в одеждах магов, — терпеливо пояснил Газван. — Не забывай, завтра начнется треклятый праздник. В заливе вырастут дворцы и миражи во славу Великого Судьи Усира. Именем Семеди колдуны освободили пристань, якобы чтобы подготовиться.
— Но мы больше не участвуем в празднествах!
— Конечно нет. Только в порту о том знать не знают.
Кадар вполголоса выругался.
— Но Первый, если колдуны выгнали всех из гаваней, кто те горожане, угодившие в бойню? — спросил Зейдан. — Кто узнал хотя бы одного из убитых?
— Мой человек в городе задавал те же вопросы, только осторожней. Отвечают кто как. Я так скажу… Люди не доверяют Семеди, ни сейчас, ни вообще. Спесивец и боров — самое мягкое, что я слышал. Но магам веры еще меньше.
Газван поправил съехавший ниже живота кушак. Сегодня он был в парадной ковве, на черном шелке которой проступали вышитые символы стихий. Половина собравшихся не одобряла его пристрастие к просторным балахонам, какие носят от столичных рынков до забытых богами деревенек на границе степей.
— Ну, теперь–то даже ты не увильнешь от заседания Совета, — прокашлялся Наджад. — При всем почтении, мудрый.
— Я не думал увиливать. Мы собрались, потому что оно нужно. Как верно заметил Сафар, погибли пятеро магов. Многие ранены. Но будь я проклят, если знаю, к чему мы придем! И что донесем до Залов перед собранием.
— Чего хочет князь? — отрывисто спросила Лайла.
— Мои друзья при дворе… — осторожно начал Верховный.
— Этот бегемот из Золотого двора, — поправила чародейка. Зейдан сделал вид, что поперхнулся вином.
— Хорошо, бегемот из Золотого двора говорит: многие против притязаний Семеди. Дворяне чуют, с этим голосованием зарыто изрядно дерьма. И оно смердит за схен! А простые горожане никогда его не любили. И это только в столице, еще вопрос, как князя примут в провинции.
— Это правда, — подтвердил сохранивший связь с семьей Зейдан. Он обвел всех взглядом. — У Азаса есть брат. Без сомнения, Улам ас-Абъязид не обрадуется, но он получит известие только через луну. Дядюшка говорит, его друзья выжидают, чтобы не поддержать проигравшего. А Семеди торопится, ему важно быстро подчинить столицу. Если дядюшке верить, князь все так представил, словно это мы угрожаем Царству, а он единственный встал на защиту царевича.
— Но это бессмыслица! — воскликнул господин камня. — Кто ему поверит?
— Наджад, хотя бы сейчас не спорь, — Первый глубоко вздохнул. — Все он задумал верно. Что делать, когда престол шатается? Нужен враг, чтобы вокруг тебя сплотились. Нужно стать единственным защитником от наползающей на мир мглы. И потом, Семеди еще нужно расплатиться с колдунами из Нагады…
— Тогда объясни вот что, Первый, — вежливо перебил его господин пламени. — Зачем им наниматься, если они так могущественны?
— Наниматься? — Верховный фыркнул. — Еще вопрос, кто кого нанял… Когда Азас жег магов, закатные колдуны рукоплескали! В их интересах ослабить Круг как можно больше. Но узурпатор хотя бы делал это сам… Теперь он пошел на попятный, и Нагада поддержит того, кто за ним продолжит. Они помогут получить маску, а Семеди дожмет Круг. Я не заверял их договор, но подозреваю, что так все и обстоит…
В кабинете вновь повисла тишина.
— Значит, это война, — решительно сказал Наджад.
— Война шла все эти годы, — поморщился Первый. — Но, как видишь, я не размахиваю мечом. Я единственный, кто своими глазами видел, что такое партизанская борьба. Наверное, поэтому я не бряцаю оружием.
— И что мы все эти годы делаем? — Маг камня так плотно сцепил руки, что костяшки пальцев побелели. — Рассуждаем? Выжидаем? Чего?..
— Никто не скажет, что я мало сделал для Круга! — чувствуя, что закипает, выговорил Верховный. — Семь лет назад мы все сидели взаперти. Я вас освободил! Два года назад открылась новая обитель. Если бы не Семеди, маги воспитывали бы царевича.
— Мы все слышали про партизанскую войну, — встрял Зейдан. — Что ты предлагаешь, мудрый?
— Заговорить это… затруднение. Начать переговоры, сделать вид, что мы согласны на новые эдикты. Начать торговаться… о чем угодно! А между тем ударить там, где Семеди не признает нападения в открытую. По колдунам с заката.
— Заговорить? — Казалось, Наджада хватит удар, так он покраснел. — Пять человек погибло. Моих людей! Это затруднение, которое можно заговорить?
Тонкие губы Лайлы скривились.
— Не начинай истерику, — резко бросила она, однако Наджад ее не слышал.
— Затруднение, мудрый? Я не назову так пять трупов. Это люди, которых я поклялся защищать. Видят боги, я не впечатлительный человек, но даже мне они будут сниться по ночам! Ты хочешь заговорить это затруднение?
Не сдержавшись, Газван встал и прошелся сперва к одной стене, а затем к другой.
— А ты хочешь, чтобы погибли другие? Так они погибнут, будь спокоен! Только дай тебе волю. Те люди, которых я поклялся защищать! И ты смеешь обвинять меня? Ты, который двадцать лет плясал вприсядку перед узурпатором?
— Я выторговывал Кругу
